И телом, и душой - Екатерина Владимирова

Они договорились встретиться здесь для того, чтобы обсудить вопрос о том, где и как будут отмечать день рождения их однокурсника Ивана Гурова, а также о том, какой подарок следует ему вручить. У Лены уже имелось на сей счет несколько предложений, но она не была уверена, что они придутся по душе Анечке Титовой, имя которой у всех ассоциировалось с каким-нибудь стихийным бедствием.

Лена опустила голову вниз, нетерпеливо теребя трубочку пальцами, и тяжело вздохнула.

Конечно, за почти двенадцать лет дружбы она привыкла к тому, что Аня всегда и везде умудрялась опаздывать, вызывая своим неожиданным появлением маленький вихрь, но все же… Она ждала подругу уже сорок минут! И это ей уже успело наскучить.

Она вполне могла бы занять это время более важными делами! Можно было бы сходить в библиотеку и взять хрестоматию по правоведению. Или навестить Ирину Анатольевну, чтобы справиться об ее здоровье. Бабушка уже давно хотела узнать, как у той дела. Или можно было бы посетить выставку фотографий начинающего фотографа Игоря Навицкого. Лена давно собиралась сходить, но никак не могла выкроить и минутки свободного времени. А тут… суббота, выходной, каникулы…

Лена вздохнула и поджала губы.

И почему основной недостаток Ани это медлительность и нерасторопность?!

Увлеченная своими мыслями, она даже не заметила, как за соседний с ней столик подсели два молодых человека, сделали заказ и стали о чем-то переговариваться.

Будучи тихой и скромной по своей природе и в силу воспитания, которое ей преподносила бабушка, Лена редко обращала внимание на противоположный пол, а потому очень редко замечала те взгляды, которые бросали на нее порой молодые люди.

Невысокая, стройная блондинка с большими раскосыми глазами темно-карего, шоколадного цвета, и губками с полной нижней губой могли свести с ума любого… Если бы их обладательница этого захотела. Но Лене было все равно.

Взращенная одной лишь бабушкой, обделенная мужским вниманием и видевшая идеал в мужчинах среднего возраста, в большинстве своем уже женатых, которые могли бы заменить ей отца и старшего брата, которых ей всегда не доставало, Лена не обращала внимания на молодых людей своего возраста. В большинстве своем тех, кто не мог стать ей ближе друга или просто знакомого. А те, кто все же завоевывал ее внимание, были мгновенно перенесены в список «недостойных» по иным причинам, которых было предостаточно.

Но что смыслила восемнадцатилетняя девушка в отношениях между полами, когда даже мужчины, как примера для того, чтобы этому «поучиться», у нее перед глазами не было?!

Ничего.

И до некоторых пор Лену это мало волновало…

До некоторых пор… До недавних…

До того самого момента, когда она, оторвав, наконец, взгляд от бокала с коктейлем, невольно обратила его на тех самых молодых людей, присевших за соседний с ней столик.

И это был словно удар в солнечное сплетение. Резкий и неожиданный, словно бы вышибающий из легких воздух. Девушка стала задыхаться, грудь сдавило тисками, сердце рвалось наружу, сотрясая грудную клетку глухими резкими ударами, пульс участился, превращая размеренное биение в бег.

Мир пошатнулся. А затем перевернулся.

Оглушаемая нестерпимым шумом, звеневшим в ушах острым нестерпимым гудком удаляющегося поезда, Лена застыла на месте не в силах сделать ни единого, даже малейшего движения, не в силах даже приоткрыть рот от удивления и шока. Устремив широко распахнутые глаза за соседний столик.

За ним сидел ОН. И Лена поняла это сразу. Другого такого не было и быть просто не могло.

Это был ОН. Он… Кто он?…

Это было неважно для нее. Для нее он в одно мгновение стал всем.

Высокий атлетически сложенный брюнет с волевым упрямым подбородком и странным блеском в бесконечно синих, как море, глазах, когда он, прищурившись и сведя брови, в упор смотрел на своего собеседника, ни на мгновение не отводя взгляда, и словно бы вынуждая того сделать это первым.

Человек, привыкший повелевать.

Подавлять. Подчинять. Управлять.

При чем делать это так, что ты соглашался на подчинение и порабощение сам, не осознавая, когда именно и как дал согласие на это.

Все в нем, начиная от белой рубашки с закатанными рукавами и до носков начищенных туфлей, говорило, даже кричало о том, что этот человек не привык уступать и добьется своего в любом случае, чего бы ему это не стоило. Он не привык быть вторым, потому что сам придумал первое место. Для себя.

Не он подчинялся обстоятельствам, а обстоятельства подчинялись ему. Потому что, кажется, не было ничего, чем бы он не мог властвовать.

И именно такой мужчина Лене и был нужен. И она поняла это мгновенно.

Сердце предательски дрогнуло в груди, когда она увидела, как приподнялись уголки его губ, и он улыбнулся своему собеседнику, как зажглись в глазах смешливые огоньки, когда он повернулся к ней полубоком. И почти остановилось в тот момент, когда он, на мгновение опустив глаза, вдруг поднял их вверх… и уставился на нее!

И этот взгляд сказал ей все.

Он окутал ее, словно мягкой, наитончайшей вуалью, заволакивая в свои сети, словно в плен, вынуждая поддаться, склониться, поддаться внезапно вспыхнувшему внутри нее желанию… и отдаться ему.

Потому что это единственное для чего она была рождена.

Быть его. Подчиняться ему. Любить его.

Только его. Потому что кроме него нет никого. А без него все теряет смысл.

Лена застыла недвижимая, не в силах даже пальцем шевельнуть. Сердце барабанило в груди, отдаваясь ударным молотом в ушах и почти оглушая своим четким, размеренным стуком. Кровь мгновенно прилила к щекам, окрасив их в пунцовый цвет. В горле пересохло, а с языка не смогло бы сорваться и звука даже в том случае, если бы от этого зависела ее жизнь. Лена была просто не состоянии это сделать. Казалось, что даже одно произнесенное слово может разрушить это противостояние взглядов.

Она никогда не верила в любовь с первого взгляда. Никогда. Так говорила бабушка, которая, конечно же, знала об этом больше, чем она, да и сама Лена считала это просто сказками. Любви с первого взгляда нет. НО… она влюбилась. С первого взгляда. Почти сходя с ума от того, как растянулись его губы в улыбку, как засветились синим пламенем глаза, как он наклонился над столом, словно бы стараясь стать к ней еще ближе. Или же стараясь подавить ее даже этим малейшим продвижением вперед…

Невозможно было и представить, чтобы он не понимал, что она чувствует в этот момент. Он знал. Отлично все знал. Об этом говорило все! И те же самые глаза, и эта плутовская улыбка, превратившаяся в откровенную улыбку, легкий кивок головой, словно приветствие ей… И даже поза, в которой он сидел! Склонившись над столом, налегая на него всем телом и подложив руки под грудь. Уставившись на нее!

Лена почувствовала, что воздуха стало катастрофически не хватать. Она просто-напросто задыхалась. Кожу жгло огнем вовсе не от солнца, ее что-то испепеляло изнутри. Может быть, кровь, в которую словно ядом, вошел этот подавляющий взгляд и небрежный кивок, призывающий покориться.