Без ума от шторма, или Как мой суровый, дикий и восхитительно непредсказуемый отец учил меня жизни - Норман Оллестад

Мама несколько раз моргнула, словно пыталась вытряхнуть из глаза соринку, и опять повернулась к цветам в горшке. Я дернул завязки, пришитые к молнии, и начал стягивать гидрокостюм. Конечно, глупо было надеяться, что родители воссоединятся: я знал этих двоих по отдельности куда дольше, чем в качестве пары, и для меня это было в порядке вещей.

Отец подошел ко мне и встал, широко расставив ноги.

– Итак, – начал он.

Я взглянул на него снизу вверх, откинув падавшие на глаза волосы. Надо мной нависали его плечи – широкие и массивные. Внушительное зрелище.

– Ник – просто мешок дерьма, Оллестад. Не слушай его.

– Знаю, – ответил я, думая, что отец никогда не скажет этого ему в лицо. Внешне они всегда относились друг к другу очень дружелюбно, без тени напряжения. Не было даже ревности. По крайней мере, я ничего такого не замечал.

– Старайся избегать его, хорошо? – сказал отец. – Я делаю именно так.

Я прикинул, как это будет: вот я старательно обхожу его в гостиной, ужинаю в своей комнате, играю с Санни в нашей крепости.

– А если он пристанет ко мне?

Отец отвернулся, снова желая растворить какую-то эмоцию, на этот раз – в потоке приглушенного света.

– Не вступай с ним в разговоры, – буркнул отец. – Просто кивай и иди по своим делам.

Я в растерянности пытался представить, как это сделать, и он добавил:

– Пока я буду в отъезде, почаще оставайся у Элинор и Ли.

Отец знал, что Элинор буквально топит меня в своей безграничной любви, что она для меня – настоящая фея-крестная. Все и всегда говорили, что, как только я родился, между нами сразу же образовалась необъяснимая связь. Я никогда не упускал случая побыть у нее и почувствовать себя принцем, и сейчас тоже согласился с предложением отца.

– Я позвоню Элинор, когда доберусь до дома.

Я кивнул, и на его лице отразилось беспокойство. Он положил руку мне на плечо.

– Еще зайду попозже, – сказал отец. – Поглядим, как ты будешь себя чувствовать через пару часиков. Идет?

Я опять кивнул, не понимая, что может измениться за два часа.

Он встал прямо напротив, околдовывая меня своей заразительной улыбкой.

– Увидимся через пару часов.

– Ладно, – ответил я.

На этот раз он прошел по галерее до подъездной дорожки, вступил в полосу солнечного света и скрылся из виду.

* * *

Остаток утра я провел в своей крепости с Санни. Потом зашел домой выпить молока, потому что было очень жарко. Мама болтала по телефону, и я жадно выдул полбутылки.

– Норман, подожди.

Она повесила трубку.

– Я говорила с отцом.

– Ага.

– Он хочет, чтобы ты поехал с ним к бабушке с дедушкой.

Я скривился.

– Там будет здорово, – сказала мама. – По пути туда вы, ребята, будете кататься на досках, а потом поедете на пароме – это просто супер! К тому же бабушка с дедушкой будут ужасно рады с тобой повидаться. А еще ты пропустишь недельку летней школы.

По необъяснимой причине боязнь серфинга в Мексике перевешивала мой страх перед новой стычкой с Ником, даже после того как он поставил маме фингал.

– Я туда не хочу.

– Ну, об этом тебе придется поговорить с отцом. Он хочет забрать тебя прямо сейчас. Давай собирать вещи.

Мама пошла в мою комнату. Я не двинулся с места и положил руку Санни на лоб.

– Норман!

Я покачал головой.

– Ну почему я должен ехать?

– Потому что! Потому что это будет хорошо для всех. Ты не видел бабушку с дедушкой с прошлого лета. Неужели ты не соскучился?

– Нет.

– Ну, отец говорит, что ты поедешь, и придется тебе уладить этот вопрос с ним.

– Но почему? Я думал, с ним поедет Сандра.

– Похоже, она передумала.

– Вот гадство, – заключил я.

…пытаясь выбраться из ледяной воронки. Правую руку вытянул до предела вправо, вцепился в лед кончиками пальцев и подтащил тело вбок. Это движение я повторил несколько раз, и наконец мои пальцы вместо льда вдавились в снежную корку. Я выбрался из воронки! Оставшиеся до отца шесть метров я полз очень долго, около получаса. Нельзя было снова сорваться. Мне крупно повезло, что я смог ухватиться за то деревце…

Я прополз мимо пилота Роба. Его обезображенный нос был занесен снежной пылью, а с одной стороны тела уже образовался снежный холмик. Скоро Роб будет просто заснеженной глыбой. Это факт – такой же, как и то, что сейчас холодно и ветрено. Но я отмахнулся от него, не в силах его осознать.

Я увидел тело отца, когда до него оставалось чуть меньше метра. Он сидел все в той же позе: туловище склонилось вперед, запястья свешиваются с колен.

Я прижался губами к его уху.

– Папа! Очнись! Очнись!

Я начал трясти его и сразу же потерял точку опоры. Мои ноги сработали, как рычаги. Пришлось отпустить тело отца – я боялся, что сдвину его с места, и мы оба кубарем полетим по ледяному скату. На этом участке снег был мягче, и, к счастью, мне удалось хорошо уцепиться пальцами. Я решил проделать в снегу ямки для ступней и тогда уже попытаться помочь отцу.

Я начал буравить снежную корку носками кед, и тут послышалось бормотание Сандры – бессвязный поток слов и фраз. Мои кеды безуспешно тыкались в наст, пока боль не вынудила меня остановиться. Я посмотрел вверх. Сандра по-прежнему держалась на ребре желоба. Глаза ее были в постоянном движении: веки ходили вверх-вниз, в такт бормотанию и стонам, то стихающим, то раздающимся вновь. Усилием воли я словно бы выключил у Сандры звук и больше уже ничего не слышал.

Я снова принялся долбить наст кедами. Ноги мои совсем ничего не чувствовали, и поэтому мне удалось продавить одно углубление. Затем я проделал ямку и другой ногой. Теперь у меня было две надежные точки опоры. Обеими руками я сжал плечо отца и встряхнул его.

– Очнись! Папа! Папа! Папа!!!

Вниз по скату пронесся порыв ветра и зашатал обломки самолета. Я услышал, как скрипнуло мое сиденье. Вжих! – оно понеслось по ледяной завесе и мгновенно исчезло из виду. Я отпустил отца, потому что опять испугался, как бы мы с ним не ухнули вниз.

Я приложил ладонь к его спине. Мне показалось, что отец не дышит. «А вдруг Сандра права? Вдруг он и правда умер?»

Со всех сторон, порыв за порывом налетали снежные вихри. Пальцы ног сводило судорогой из-за того, что я цеплялся ими за крошечные зазубрины в снегу – только это и не давало мне улететь вслед за сиденьем. Очередной порыв ветра чуть не свалил меня на спину, и пришлось плотнее придвинуться к ледяной завесе. Даже деревья вокруг выглядели замерзшими и испуганными.