Крестоносец из будущего. Командор - Герман Романов

— Тварь!

От неожиданности Никитин отшатнулся. Ворон вывернулся, встрепенулся, перья встопорщились. Прямо на глазах птица раздулась до размеров приличного индюка, здоровая и мощная, словно не ее десять минут назад подстрелили.

Какой комок перьев?! Чудовищный ворон кинулся на него и попытался устрашающим клювом долбануть прямо в глаз. Андрей отшатнулся и врезал кулаком что было силы.

— Сдохни, тварь!

От сильного удара противно захрустели кости. Ворон трепыхнулся, но удар нанес. Клюв просвистел мимо носа и наждаком прошелся по губе. Взревев от ярости, Никитин перехватил чудовищную птицу двумя ладонями за шею. Напрягая все силы, даванул.

— Тварь!!!

Шея поддалась, противно хрустнуло под руками. Ворон дернулся и затих. На свернутой набок голове оставались жить бездонные черные глаза, но крылья уже не шевелились. Андрей занес кулаки и стал наносить удары, будто месил тесто:

— Сдохни! Сдохни! Сдохни…

— Брат-командор!

— Ваша милость!

Сильные руки и громкие голоса выдернули Андрея из кошмарного сна. В глаза ударили яркие сполохи костра, в пламя которого кто-то из его спутников щедро бросил охапку хвороста.

— Твою мать! Что же это было такое? — Андрея трясло, только сейчас он понял, что окончательно проснулся.

— А ну быстро, ребята! Разбились по парам и просмотрите все вокруг, каждый кустик! — Арни быстро услал молодых, что перестали суетиться вокруг него, похватали оружие и растворились в кустах. Бесплотно, словно духи, даже треска валежника под ногами не было слышно.

Губы саднило и Андрей машинально их вытер. Посмотрел на ладонь — она была в крови!

— Так это был не сон?!

— А морда у них не треснет? На халяву за нашей спиной отсидеться желают и десятину не платить?!

Андрей в запальчивости чуть было не прошелся по их матерям, родным и близким, включая таинство зачатия. Однако священник на незнакомые слова не реагировал, догадываясь по интонации об их сущности.

Да и вопрос они сейчас обсуждали крайне щекотливый — что будут делать своевольные белогорцы, если селян хорошо прижать. Взять их «за вымя», используя словцо незабвенного Остапа Бендера, предложил Андрей.

И резонно — два села и несколько выселок, где проживало почти четыре тысячи народа, были богатые и зажиточные, несмотря на то, что половину населения составляли прижившиеся здесь словаки, сбежавшие с родных мест от постоянных набегов воинственных угров — венгров.

Предложить, конечно, можно — вопрос только в одном. Как это им проделать?

Вот тут Андрей спасовал, опасаясь вместо «коровьего вымени» потягать злого быка за некий инструмент. А оттого находился в скверном расположении духа, невыспавшийся и злой. Да еще отец Павел категорически отказался комментировать ночной кошмар, только заметив, что бесы крутят и нужно молиться…

— Села могут до полтысячи человек выставить, если пан Сартский нападет, — священник искоса посмотрел на задумавшегося командора. Тот только усмехнулся в ответ и едко произнес:

— Рыцари пана их в коровью лепеху превратят и даже не заметят. Селяне, может быть, и храбрые люди, но отнюдь не воины. И оружия настоящего нет. А палку с тетивой луком назвать можно, вот только ответь честно — прошибет ли стрела обычную кожу с железными нашлепками? А рыцарский доспех с поддетой под него кольчугой?!

— Шагов с пятидесяти, не больше, — коротко ответил старик. — И рыцарский доспех можно…

— Если в упор, — закончил Андрей. — То есть только из засады, которую один раз организовать можно, и то если супротив беспечный противник. Но надеяться на то, что на флангах боевое охранение не выставят, глупо. И не забывай — у противника полсотни арбалетчиков. В поле с палкой против них шибко не навоюешь. У нас один профессиональный воин трех, а то и пяти ополченцев в бою стоит.

— Здесь то же самое! — в тон ему отозвался старый рыцарь. — А то и десятка, если воин на добром коне и в доспехах. Но у нас ведь тоже есть луки и арбалеты…

— Всего дюжина, если у твоих и моих людей вместе взять. Ну, у белогорцев десятка три добрых луков есть, но никак больше.

— Может, еще несколько арбалетов, но то вряд ли… — тихо добавил старик. — И дороги они, и держать их крестьянам запрещено. А потому никто из купцов даже по двойной цене их сюда не повезет — пан Завойский поймает и на первом суку повесит.

— Весело тут у вас, как я посмотрю. А у нас в Чечне «духам» оружие чуть ли не вагонами, повозки такие, генералы продавали за раз единый. Воеводы наши…

— Не может быть! — выдохнул старик. — Кто же в здравом уме с врагом оружием делиться будет — ведь своих воинов зазря терять?!

— Так оно и было, если веру и честь одна жажда денег заменяет. Но не бери в голову, отче, — Андрей вяло отмахнулся, — нам о другом думать нужно. И скажу честно — я не знаю, как воевать! Меня в армии к другой войне готовили, такой, где недостатки точности и умения компенсируются мощностью боеголовки. А потом еще раз готовили, где замена шла плотностью огня. Если точнее выразиться…

— Огня? Вы что-то жгли? «Греческий огонь»?

— Типа того. Во вспышке тысячи людей погибнуть могут. А стреляли из автоматов — это арбалеты такие, что по три болта за раз единый выстреливают. И тут же перезаряжаются — врага быстрее убивают, чем косой траву на лугу смахивают! Будь это оружие здесь, да десяток тех моих воинов, и разговора бы не было — перебили бы всю конницу пана Сартского, пока короткая лучина горит. Поверь — пулемет страшная штука!

— Охотно верю. А такое оружие ты сможешь сделать?

— Чего нет, того нет. Столетия должны пройти, пока люди смогут так металл обрабатывать. Да и порох создать тоже непросто.

— Слава богу, — священник истово перекрестился. — А то страшно представить, сколько бы людей изничтожили!

— Оно, может, и хорошо, но я совершенно не представляю, как воевать против пана Сартского будем! Не готовили меня к такой войне, понимаешь?

— У вас другое оружие, более страшное, это верно. — Старик посмотрел прямо в глаза, и Андрею показалось, что во взгляде у священника блеснуло лукавство. — Но воин — он всегда воин и освоится с любым оружием. Я же вижу, как ты занимаешься каждый день до изнеможения и крестоносцев, что с тобой пришли, готовишь. Да и засаду на погонщиков ты устроил знатную — мне бы самому не пришло в голову. Сошелся бы в поединке…

— Погиб бы ты напрасно. Втроем супротив дюжины трудно выстоять в открытой схватке.

— Вот-вот. О чем я и говорю. Так придумай что-нибудь. Опыта тебе не занимать, умения тоже. И к тому же ты — командор ордена, его первый меч!

— Научиться бы самому мечом орудовать! — буркнул в ответ Никитин, посмотрев на набитую повозками дорогу с глубокой колеей. — Кажись, кто-то на телеге едет?