Урания - Камиль Фламмарион

Именно этот фаза интеллектуальной жизни Георга Сперо так тесно сблизила этих двух молодых существ. Счастливая и жизнерадостная, в полном расцвете своей юности, распускавшаяся, подобно цветку, для света жизни, звучавшая, как арфа всеми мелодиями, прекрасная дочь Севера еще мечтала порою об эльфах и феях своей родины, об ангелах и таинствах христианской религии, охранявших ее колыбель. Но ее набожность, ее детское легковерие не затемнили в ней рассудка. Она мыслила свободно, искренно доискивалась истины в чувствовала непреодолимое желание жить вечно. Смерть казалась ей жестокой несправедливостью. Всякий раз, как ей представлялся образ матери, лежащей на смертном одре, сраженной во всем цвете красоты и молодости, вычеркнутой из списка живых, в то время, когда пышно распускались розы на зеленеющем кладбище, весело щебетали птицы и все в природе цвело и мяло – всякий раз, повторяю, как она вспоминала бледное, мертвое лицо матери, холодная дрожь потрясала ее с ног до головы. Нет, мать ее не умерла. Да и сама она не умрет.

А он! Неужели он умрет? неужели угаснет этот замечательный ум оттого только, что остановится сердце и пресечется дыхание? Нет, это невозможно! Люди ошибаются. Когда-нибудь они узнают истину.

И она тоже размышляла иногда об этих тайнах. Правда, мысли ее облекались в эстетическую и сентиментальную, а не в научную форму. Все же она об этом думала постоянно. Все ее вопросы, сомнения, тайная цель ее разговоров, а может быть внезапной привязанности к ее другу – все это стало причиной для ненасытную жажду знания, томившую ее душу. Она надеялась на него, потому что уже нашла в его сочинениях решение важнейших вопросов. Из них она научилась познавать вселенную, и эти познания были прекраснее, живее, возвышеннее, поэтичнее всех заблуждений и вымыслов древности. С того дня, как она узнала из его уст, что вся цель его жизни заключается в поисках истины, она прониклась уверенностью, что он найдет эту истину, и мысль ее цеплялась, привязывалась к его мысли, быть может еще сильнее, чем ее сердце.

Прошло около трех месяцев с тех пор, как они начали жить совместно. Почти каждый день они проводили несколько часов за чтением оригинальных сочинений на разных языках по научной философии, по теории атомов, по молекулярной физике, по органической химии, по термодинамике и другим наукам, имеющим целью познание существа и жизни. Они рассуждали о кажущихся и действительных противоречиях в гипотезах, находили иногда у писателей, чисто литературных, удивительные совпадешь с научными аксиомами поражались проницательностью некоторых гениальных авторов. Эти чтения, разбор и сравнения живо интересовали обоих. По мере изучения, им приходилось отсеивать почти девять десятых из общего числа писателей, сочинения которых оказывались совершенно пустыми, и даже из остальной десятой части пришлось откинуть добрую половину сочинений, имеющих лишь поверхностное значение. Прошерстив таким образом поле литературы, они жили привольно в ограниченном кругу действительно выдающихся умов. Быть может, они немного гордились этим.

Однажды Сперо пришел раньше обыкновенного.

– Эврика! – воскликнул он, но сейчас же поправился и прибавил. – Может быть!..

Прислонившись к камину, где трещал яркий огонь, молодой человек начал говорить с какой-то бессознательной торжественностью, словно разговаривал с собственным духом в лесном уединении. Его подруга устремила на него свои большие глава, полные жадного любопытства.

– Все, что мы видим – лишь кажущееся. Действительность совсем иная.

– Нам кажется, что солнце вращается вокруг нас, встает утром, заходит вечером, а земля наша представляется нам неподвижной. На самом деле все происходить наоборот. Мы живем на вращающемся снаряде, пущенном в пространство со скоростью в 75 раз большей, нежели скорость пушечного ядра… Гармонический концерт чарует наше ухо. Но в действительности звука не существует – это ни что иное, как ощущение, производимое колебаниями воздуха известной скорости и амплитуды, колебаниями, которые сами по себе беззвучны. Не будь слухового нерва и мозга – не было бы и звуков. В действительности есть только движение… Радуга сияет своей лучезарной дугой, роза и василек, омоченные дождем, блестят на солнце, зеленый луг, желтые колосья пестрят равнину яркими красками. Но в сущности нет ни красок, ни света, а есть только волны эфира, приводящие в колебание зрительный нерв. Все это обманчивая иллюзия. Солнце греет и оплодотворяет, огонь жжет. Однако, нет теплоты, есть только одни ощущения. Тепло, как и свет, ни что иное, как известный род движения. Движение невидимое, но могущественное, всесильное… Вот крепкая железная балка – из тех, какие теперь употребляются при постройках. Она висит в пустоте, на высоте десяти метров, опираясь обоими концами на две стены. Она «прочна» и тверда без всякого сомнения. На ее средине положен груз в тысячу, две тысячи, десять тысяч пудов, а ей нипочем эта страшная тяжесть. Едва-едва можно заметить изгиб. А между тем этот брус состоит из частиц, не соприкасающихся между собой, находящихся в постоянном движении, отдаляющихся друг от друга под влиянием тепла и сближающихся от действий холода. Скажите, пожалуйста, отчего зависит твердость этого железного бруса? От его вещественных атомов? Ничуть не бывало – ибо они не соприкасаются. Эта твердость порождается взаимным притяжением частиц, то есть заключается в силе не материальной… В абсолютном смысле твердого тела не существует. Возьмем в руки тяжелую железную гирю. Эта гиря состоит из невидимых частиц, а те в свою очередь составлены из атомов, которые тоже не соприкасаются между собою. И так, ровная поверхность этой гири и, ее кажущаяся твердость не более, как иллюзии. Если б можно было анализировать ее внутреннее строение, то оно представилось бы уму в виде роя мошек, в роде тех, которые носятся в воздухе в летние дни. К тому же, если мы нагреем вещество, которое кажется нам твердым, оно потечет; нагреем еще сильнее, и оно испарится, не изменив при этом своих свойств – в жидком ли, в газообразном ли виде – оно все-таки останется железом… В настоящую минуту мы находимся в доме. Все эти стены, полы, ковры, вся эта мебель, этот мраморный камин состоит из молекул, или частиц, точно также несоприкасающихся между собою. И все эти составные частицы тел находятся в постоянном вращательном движении друг вокруг друга… То же самое происходить и в нашем теле. Оно составлено из постоянно движущихся молекул: это пламя, беспрерывно сгорающее и возобновляемое. Как река. Вы сидите на берегу и вам кажется, что перед вами течет одна и та же вода, а между темь силой течения она постоянно обновляется. Каждый шарик нашей крови – особый мир, (их у нас до пяти миллионов в каждом кубическом миллиметре). Беспрерывно, без отдыха и сроку, в наших артериях, в наших венах, в нашем теле, в нашем мозгу – все вращается, все движется, все мчится в жизненном вихре, пропорциональной быстроте, с какой вращаются небесные тела. Частица за частицей наш мозг, наш череп, наши глаза, нервы, все наше тело обновляются безостановочно и так быстро, что в несколько месяцев весь наш организм совершенно обновляется и преобразуется. Благодаря соображениям, основанным на молекулярном притяжении, рассчитали, что в одной крошечной капельке воды, с острие булавки, капельке, невидимой невооруженному глазу и имущей одну тысячную кубического миллиметра, заключается более двухсот двадцати пяти миллионов молекул. В булавочной головке не менее восьми секстильонов атомов, или восемь тысяч миллиардов миллиардов, и эти атомы отделены друг от друга расстояниями значительно большими, нежели самый размер этих атомов, невидимых даже при помощи самого сильного микроскопа. Если б захотели сосчитать число этих атомов, содержимых в булавочной головке, и если б мысленно отсчитывали по миллиарду в секунду, то пришлось бы продолжить эту операцию в течете 253,000 лет, чтобы закончить вычисление. В капле воды, в булавочной головке заключается несравненно больше атомов, нежели звезд на всем небе, известном астрономам, вооруженным самыми сильными телескопами. Что поддерживает землю в вечной пустоте, а также солнце и все светила вселенной? Что поддерживает этот длинный железный брус, повисши между двух стен и на котором выстроят несколько этажей? Что поддерживает форму всех тел? Сила. Вселенная, все предметы и существа – все, что мы видим, составлено из атомов, невидимых и невесомых. Вселенная – это динамизм. Бог – душа вселенной. Подобно тому, как душа – есть сила, приводящая в движение тело, так и бесконечное существо – сила, движущая вселенной! Чисто механическая теория вселенной всегда окажется неполной для анализа мыслителя, проникающего в самую суть вещей. Правда, воля человеческая слаба в сравнены с космическими силами. А между тем, отправляя поезд из Парижа в Марсель, судно из Марселя в Суэц, я свободно перемещаю бесконечно малую часть земной массы и изменяю течение луны. Слепцы XIX столетия, вспомните Мантуанского лебедя[30]: Mens agitat molem[31]. Разлагая материю, я нахожу в основе всего – невидимый атом: материя исчезает, разлетается как дым. Если б глаза мои были одарены способностью видеть действительность, они видели бы сквозь стены, состояния из атомов, разделенных расстояниями, сквозь тела, представляющие собою лишь вихри атомов. Но наши телесные очи не видят то, что есть. Надо смотреть духовными очами. Не будем исключительно доверяться свидетельству наших чувств: днем столько же звезд над нашими головами, как и ночью. В природе нет ни астрономии, ни физики, ни химии, ни механики: все это субъективные способы наблюдения. Но вселенная представляет собою одно целое. Бесконечно великое тождественно с бесконечно-малым. Пространство бесконечно, не будучи большим. Время вечно, не будучи долгим. Звезды и атомы – одно и то же. Единство вселенной заключается в невидимой невесомой, невещественной силе, движущей атомы. Если б хоть один атом перестал быть движимым силой, вся вселенная остановилась бы. Земля вращается вокруг солнца, солнце тяготеешь вокруг звездного фокуса, также подвижного. Миллионы, миллиарды солнц, населяющих вселенную, несутся быстрее пушечного ядра. Звезды, которые кажутся нам неподвижными, пущены в вечную пустоту со скоростью десяти, двадцати, тридцати миллионов километров в сутки. Все они – солнца, планеты, земли, спутники, блуждающие кометы, мчатся к неведомой цели… Неподвижный пункт, центр тяжести все убегаешь по мере того, как стремятся к нему, и в действительности не существуешь нигде. Атомы, из коих состоят тела, вращаются сравнительно так же быстро, как и звезды на небе. Движение всем управляешь, движете все образует… Невидимый атом – есть точка приложения силы… То, чем живет человеческое существо, что составляет главную основу его организма – не есть его материальное вещество, – это не протоплазма, не клеточка, и не эти чудесные плодотворные соединения углерода с водородом, кислородом и азотом. Нет, это сила – духовная, невидимая, невещественная. Это она группирует и удерживает в связи между собою неисчислимые атомы, образующие дивную гармонию живого тела. Никогда не видано, чтобы материя и сила существовали отдельно друг от друга. Существование одной непременно предполагает существование другой. Быть может, они, в сущности, тождественны. Что тело наше разлагается сразу после смерти, между тем, как оно разлагается и возобновляется постоянно при жизни – это имеет мало значения. Душа остается. Психически, организующий атом есть центр этой силы. Он также неуничтожим. Все, что мы видим – обманчиво. Одно только невидимое действительно существуете.