Пленительные наслаждения - Элоиза Джеймс

Габби глубоко, прерывисто вздохнула, загипнотизированная видом хрупкой белой руки. Ее кисть украшал единственный перстень – свидетельство тонкого вкуса Питера.

Питер вдруг осознал, что будущую жену может смутить его неделикатность – он держал ее руку свыше дозволенных шести секунд, – и поспешно убрал свою руку.

– Я сам провожу вас, – поклонился он и повел Габби к выходу.

Она с надеждой взглянула на Квила. Тот успокаивающе улыбнулся:

– Я позабочусь, чтобы Фебу разместили рядом с вами.

Габби прикусила губу и кивнула. Было бы неприлично вымаливать разрешение для Квила сопровождать их. Еще час назад она трусила в его присутствии. Теперь ее пугал Питер, но совсем не грозным видом, как Квил, а своим брюзжанием и высокопарными речами. Она безвольно подчинялась ему, пока он тянул ее в коридор. Потом, когда они поднялись наверх, рассеянно слушала, что он говорит, устраивая ее в веселой светлой комнате с голубыми обоями.

– Феба будет жить в соседней комнате? – спросила Габби, когда он собрался уходить.

– Феба… Феба?

– Девочка с мистером Бошем. – Габби только сейчас вспомнила, что Феба не была представлена ее жениху. – Она тоже из Индии. В порту ваш брат договорился со стюардом и привез ее сюда, потому что ее почему-то никто не встретил.

Питер поджал губы.

– Это уж совсем непонятно. Почему было не оставить ее с капитаном? Вы доставите лишние хлопоты ее родственникам. Теперь они не узнают, где она, и будут понапрасну тревожиться.

– Вероятно, вы правы. Но мы до конца не уверены, жива ли ее единственная родственница миссис Юинг. И получила ли она вообще подробное письмо, где все изложено – как погибли ее сестра и зять. Когда за Фебой никто не пришел, я подумала, что лучше забрать ребенка с собой. Вдруг нам не удастся быстро выяснить местонахождение миссис Юинг? А оставить Фебу на корабле я не рискнула. Почти весь экипаж «Гермеса» сразу сошел на берег, потому что корабль прибыл с большим опозданием и все моряки жаждали вернуться к своим семьям. Кто бы стал опекать девочку? – Габби отдернула руку, покоившуюся у Питера на локте, после того как он покосился на испачканную перчатку. – Простите, я слишком заболталась.

– Вовсе нет. – Он вежливо поклонился. – У вас не было другого выхода, кроме как взять ребенка с собой. А с миссис Юинг я все устрою. – Он еще раз поклонился и, пятясь, вышел из спальни.

Габби опустилась на кровать и стянула перчатки. На глазах у нее выступили слезы. Может, Питер и не против их брака, как ей показалось в первую минуту, но он такой холодный. И весь в себе. Для него приличия – это все. А она как нарочно без конца попадает в неловкие ситуации. Он запанибрата с будущим королем – называет его Принни! – а она наивная простушка. Была недотепой – ею и останется.

Слезы змейками текли по ее щекам.

И зачем она оболгала Кодсуолла? Ну зачем? Почему ложь так легко слетела у нее с губ? Видимо, потому, что Питер пришел в ужас от ее растерзанного вида. И что теперь о ней думает Квил? Похоже, придется рассказать правду. Но если Питер узнает, что это именно она оплошала? Тогда он просто откажется жениться на ней. Не смогла сделать такой простой вещи, как налить чай в чашки! Превратила комнату в свинарник. Но деваться некуда. К отцу она не вернется. Она не желает больше выслушивать его колкости и смотреть, как он передергивает плечами в ответ на ее многочисленные промахи.

Она тяжело вздохнула. Нужно просто стать элегантнее и постараться походить на тот тип женщин, который нравится Питеру. Вот и все.

Ее размышления прервал тихий стук в дверь. Габби быстро стерла со щек слезы и встала.

– Войдите!

Дверь открылась, и она увидела Квила; рядом с ним стояла девочка.

– Я привел Фебу, чтобы она не думала, что вы умчитесь обратно в Индию без нее. Мне кажется, эта мысль прочно засела в ее голове.

Габби, опустившись на корточки, простерла руки к ребенку.

– Феба, сладкая моя! Да я никогда, никогда не оставила бы тебя здесь одну!

Девочка влетела к ней в объятия. Прямо как ручной голубь, подумал Квил, наблюдая, как Габби покачивает ее в руках и что-то шепчет в желтые кудряшки. Везет же Фебе!

Вздохнув, он направился к окну взглянуть на свой сад.

– Питер не привередничает, – неожиданно произнес он. – Не думайте о нем плохо. Просто он ко всему относится чересчур ответственно – и к себе тоже. Но при всем при том он очень неплохой парень.

Габби оставила его слова без ответа и заговорила о другом:

– Как вы думаете, есть хоть какой-то риск, что ваш отец уволит Кодсуолла?

Квил повернулся, несмотря на то что вид Габби, обнимающей Фебу, вызывал в его сердце какие-то странные ощущения.

– Совесть замучила? – ухмыльнулся он.

Габби чувствовала себя слишком виноватой, чтобы ее мог оскорбить его насмешливый тон.

– Сама не знаю, почему я соврала, Квил, – честно призналась она. – Может, потому, что Питер выглядел таким…

– Я считаю, что это весьма полезная ложь, судя по тому, как развиваются события, – заметил Квил.

– Он прав, мисс Габби, – певуче поддержала его Феба. – Вы сами говорили, что можно простить неправду, если это делает другого человека счастливее. Мистер Дьюленд почувствовал себя намного лучше, когда подумал, что ваше платье испортил дворецкий.

– Устами младенца… – пробормотал Квил.

Габби наградила его строгим взглядом.

– Вам бы только шутить. Я должна была сказать правду. Бедный Кодсуолл пострадал из-за моей ужасной лжи!

– Не беспокойтесь за него, – усмехнулся Квил. Своим удрученным видом Габби вызывала у него сочувствие. – Отец скорее отрежет себе правую руку, чем отпустит его после стольких лет службы. Я сейчас спущусь и принесу ему ваши искренние извинения. Вас это устроит?

– Я сама это сделаю, – решительно заявила Габби.

– А я не позволю вам сделать это! Леди не посещают комнаты для слуг. Этим вы нанесете урон своей репутации.

– Когда вопрос заходит о признании собственных ошибок, об этикете можно и забыть. Я уверена, что отец одобрил бы мое решение.

– Судя по всему, ваш отец оригинал, – хмыкнул Квил. – Но Феба кое в чем права. Питер счастлив, что тот эпизод благополучно закончился, и было бы несправедливо вогнать его в краску, вновь поставив в неловкую ситуацию. Он наверняка еще не оправился от чудесного вида ваших ножек.

Габби покраснела и посмотрела вниз на свой подол, где из-под оторванной вставки проглядывали ее лодыжки. Квил поднял голову, и их взгляды встретились. В глубине его глаз таилось нечто, от чего внутри у нее медленно вскипало какое-то непонятное чувство. Она снова взглянула на свои ноги. Ну и что? Ничем не примечательные лодыжки, аккуратно прикрытые сверху платьем. Ей и в голову не могло прийти, что их вид способен взволновать Питера.