Экстренное погружение - Сергей Зверев

– Темно, как у негра… в подмышке, – проговорил, выпрямляясь, Грубозабойщиков. – Включить огни на корпусе и рубке. – Он снова прильнул к окулярам и через несколько секунд произнес: – Ни хрена… Попробуем видеокамеру.

На экране появилось что-то серое, размытое, неопределенное.

– При такой температуре и солености вода становится совершенно непрозрачной.

– Выключить огни, – приказал Грубозабойщиков. Экран совсем потемнел. – Включить…

Та же серая муть на экране.

– Ну что, Владимир? – Вздохнув, Грубозабойщиков повернулся к Тяжкоробу.

– Если бы мне платили за богатое воображение, – с пафосом произнес старпом, – я бы представил себе, что вижу верхнюю часть рубки вон там, в левом уголке… Хоть в жмурки играй.

– Скорее – в русскую рулетку, – возразил Грубозабойщиков с невозмутимым лицом человека, покуривающего сигару воскресным днем в кресле-качалке. – Позицию сохраняем?

– Не знаю, – Ревунков оторвал глаза от экрана. – Трудно сказать что-то наверняка.

– Симонов? – вопрос матросу у ледомера.

– Тонкий лед, товарищ командир. По-прежнему тонкий.

– Продолжайте работать. Убрать перископ… – Грубозабойщиков поднял рукоятки и повернулся к офицеру, руководившему всплытием. – Давай подъем, но осторожно, как корзину с собственными яйцами.

Снова заработали насосы. Дроздов оглядел центральный. Все были спокойны, собранны и хладнокровны. Лишь на лбу у Ревункова проступили капельки пота, а голос Симонова, монотонно повторяющего «тонкий лед, по-прежнему тонкий», звучал преувеличенно ровно и невозмутимо. Но напряженность ощущалась почти физически.

– Если подвернется какой-нибудь сталактит, острый, как игла, – объяснил Тяжкороб, – может проткнуть наш «Гепард» посередке, словно червяка.

– Двадцать метров, – доложил офицер по погружению.

– Тонкий лед, тонкий… – бубнил Симонов.

– Выключить палубные огни, освещение рубки оставить включенным, – произнес Грубозабойщиков. – Камера пусть вращается. Гидролокатор?

– Все чисто, – доложил оператор сонара. – Кругом все чисто… – И после паузы добавил: – Отставить чисто! Контакт прямо по корме!

– Как близко? – быстро уточнил Грубозабойщиков.

– Очень близко. Слишком близко.

– Лодка скачет! – резко выкрикнул офицер по погружению. – Восемнадцать, двадцать…

– Толстый лед! – тут же отозвался Симонов.

– Срочное погружение! – приказал Грубозабойщиков.

Теперь это звучало как приказ.

Дроздов почувствовал резкое повышение воздушного давления, когда командир поста погружения включил насосы и тонны забортной воды ринулись в цистерну срочного погружения. Но было слишком поздно. Раздался оглушительный грохот, удар чуть не свалил всех с ног: «Гепард» наткнулся на ледовый покров. Зазвенели стекла, свет, мигнув, погас, и субмарина камнем пошла ко дну.

– Продуть цистерну! – скомандовал командир поста.

Сжатый под большим давлением воздух с ревом ринулся в балластную емкость, но глубина все увеличивалась. При той скорости, с какой они падали вниз, им явно грозила опасность быть раздавленными давлением воды раньше, чем насосы сумеют откачать хотя бы часть принятого перед этим балласта.

Глубина увеличивалась. Сто метров, сто пятьдесят. Они продолжали падать. Никто не произнес ни слова. Застыв на месте, все не сводили глаз с указателя глубины. Всем было понятно, что «Гепард» наткнулся кормой на подводный хребет, как раз в тот момент, когда его рубка напоролась на тяжелый лед. И если в кормовой части «Гепарда» пробоина, то погружение будет продолжаться до тех пор, пока под тяжестью миллионов тонн воды лодку не расплющит как консервную банку, в мгновение ока лишив жизни всех, кто там находится.

– Сто шестьдесят метров, – громко читал офицер по погружению. – Сто шестьдесят пять… Падение замедляется! Замедляется!..

Заметив среди белых барашков какой-то блестящий выпуклый предмет, Стивенсон пригляделся. Очертания предмета были ему знакомы. Это был выпуклый светлячок перископа.

– Вон они! – вскрикнул майор.

Через минуту в водной глубине завиднелись очертания округлого предмета. Отсюда, сверху, лодка казалась огромной акулой с рулями-плавниками по сторонам. Затем из воды показался черный округлый нос. Какое-то время он рос в высоту, потом завис над поверхностью моря, как огромная рука, вся в космах падающей с нее воды, и наконец обрушился в воду, подняв мириады брызг. Покачавшись на волнах, лодка остановилась. Через минуту рубочная дверь открылась, и на палубе показалось несколько человек в черных костюмах.

Зависнув над лодкой в двадцати метрах, вертолет спустил вниз прочную капроновую веревку. Она опустилась прямо на палубу с нарисованным на ней большим черным крестом. Стивенсон защелкнул карабин, повис на тросе, и лебедка стала медленно разматываться.

На короткое время ему показалось, что он не попадет на черное перекрестье и опустится в море, но тут несколько пар рук протянулось к нему, отцепили от карабина и поволокли в рубочный люк, даже не дав как следует оглядеться на палубе.

Тяжелая рубочная дверь захлопнулась. Стивенсон с замиранием сердца ступил на железные ступеньки, ведущие вниз.

Чернокожий капитан в синей рубашке с короткими рукавами встретил его внизу трапа. Он протянул руку.

– Вы Стивенсон? Я Армстронг. Это здесь не пригодится.

Он указал на желтый пластиковый спасательный жилет, который майор забыл снять после спуска.

– Где русские? – вместо ответа спросил у него Стивенсон.

Армстронг сразу же обратил внимание на необыкновенное чванство британца.

– Значит, вы к нам на помощь? – Он сдержал свои чувства. – Не стану скрывать, у нас маловато места в кают-компании, но раз уж вы здесь…

– Мне не нужна кают-компания, – отрезал Стивенсон. – Вы нашли их?

– Может, перекусите, а потом поговорим?

– Некогда. – Стивенсон посмотрел на Армстронга как на надоедливого мальчишку. – Сколько прошло времени с момента отплытия «Гепарда»?

Армстронг взглянул на часы.

– Тринадцать с половиной часов…

– Вот видите. За это время они могли пройти с полтысячи миль. Значит нельзя терять ни минуты… Куда идти?

Достигнув двухсотметровой отметки, «Гепард» все еще продолжал погружаться. В этот момент на центральном появился коренастый матрос. Дроздов окинул его взглядом. Был он среднего роста, с широкими плечами и тяжелыми кистями рук, вытянутых по швам синей робы, синий берет блином сползал к тонким бровям. В одной руке матрос держал инструментальную сумку, в другой – пакет с лампочками корпорации «Нанопыль».