Линия ангелов - Фелиция Флакс

— Перестать быть Лайлией Шеритон.

На следующее утро я проснулась со вчерашней мыслью о телефоне. Мне он очень, очень нужен! После весьма недвусмысленного заявления Ангела-city я находилась в состоянии, близком к оглушающей панике. И хотя ужасный ангел более ко мне не притронулся, я полночи представляла, как это случится. Воображаемые картины получились настолько красочными, что заснуть у меня вообще не получилось. Так до утра и пролежала в постели, изнемогая от собственных причудливых фантазий, о которых впору рассказывать психоаналитику. Но вряд ли на острове Каланта имелся психоаналитик.

А как только небо окрасилось в нежно-орхидейные тона, вскочила с постели, схватила фотоаппарат и отправилась бродить по сонному замку, с единственной мыслью:

ТЕЛЕФОН!!!

Раритетный телефон в гостиной я решила проигнорировать, помня о вчерашней неудачной попытке. А второй отыскала только через полчаса — в странной комнате, полной хрустальных ваз с орхидеями (с чем же еще!) всех оттенков мироздания.

Обычный современный бесшнуровой телефон. С кнопочками! Я снова считала себя почти счастливой. Мои пальцы шустро забегали по тем мягким кнопочкам, набирая заветный номер.

Барни, сволочь, опять не брал трубку…

— …Девочка очень упорная, Стефан. По-моему, с этим надо что-то делать…

Барни мне ответил, да только я уже ничего не могла ему сказать. Скарамуш и Гарланд стояли в дверях странной комнаты. Оба имели примерно одинаковое выражение лица, и, глядя на них, стоящих рядом, я вдруг обнаружила, что они очень похожи чертами лица. Наверное, они все-таки родственники.

— Я как раз рассуждаю на сию тему, — отозвался негромко Ангел-city, блуждая по моей фигуре беспросветными глазами.

Одетый в обычные синие шорты и поношенную черную тенниску, он отнюдь не становился простым смертным.

И вообще, я его не ждала столь ранним утром… В телефоне послышались короткие губки — это Барни на другом конце провода в сердцах бросил трубку.

— То ли мне заточить ее в самую высокую башню, как горемычную Рапунцель, — продолжал тем временем неторопливо глумиться ангел, — то ли спустить в глубокий подвал и приковать там цепями к стене. А может быть, запереть в моей личной спальне?

— Ага! — радостно подхватил Скармуш, потирая руки. — И приковать цепями… К постели. Я такое в кино видел. Извини, Стефан, не удержался от соблазна утянуть у тебя диск с порнушкой…

Я молча воткнула телефон в его законное «гнездо». Мне не телефон следует искать в этом замке, а ружье. И лучше двуствольное.

— У вас есть другие варианты, мисс Шеритон? — спросил моего мнения ненавистный Ангел-city, не слушая вопли Скарамуша про украденную «порнушку».

— Есть, — кивнула я. — Отправить меня домой.

— Ну-у, — разочарованно протянул негодяй Скарамуш. — Это неинтересно.

— Кому как, — процедила я, изнутри вспухая.

— Вы понимаете, мисс Шеритон, что ваша строптивость должна быть наказана? — тоном строгого бесстрастного судьи поинтересовался Стефан Гарланд, и Скарамуш захихикал просто омерзительно.

Я скрестила руки на груди, всем своим видом выражая: «Ну-ну».

— Пойдемте, — потянулся ко мне Ангел-city.

Я все так же молча показала ему средний палец на руке. Со Скарамушем случилась самая настоящая истерика. Подлый старикан едва не упал на пол от колик, вызванных хохотом.

— Ой-ей, Стефан, давненько тебя так конкретно не посылали.

— Да нет, — отозвался Гарланд хладнокровно. — Мисс Шеритон и позавчера мне указывала то же направление. А я все никак не соберусь в те края заповедные…

Я не уловила момента, когда моя рука очутилась в его руке, сомкнувшейся вокруг запястья, как клещи, и страшная сила повлекла меня из комнаты, не давая возможности сопротивляться.

— Удачи тебе, девочка, — не удержался Скарамуш от прощальных слов, я не успела отправить его к такой-то матери.

Страшная сила приволокла меня в комнату и закрыла дверь. На ключ! Я с шумом выдохнула и осмотрелась, размышляя, какой из предметов в комнате поможет мне в случае опасности отстоять свою добродетель или даже жизнь. Но, кроме декоративной легкой вазы, ничего не обнаружила.

— Все, что вы сделали и делаете по отношению ко мне, неправильно и аморально, — поспешила тогда я начать первой.

Ангел-city, стоявший в пяти шагах от меня, сунул руки в карманы и изогнул бровь.

— Все, что я делаю по отношению к вам, чрезвычайно приятно, — парировал он недвусмысленно. — И пока, к сожалению, я делаю с вами не всё из того, что приятно. Приятных вещей существует гораздо больше. И я собираюсь наверстать упущенное.

— И получите по голове, — предупредила я, увидев, что он двинулся в мою сторону.

Я схватилась за вазу. Видимо, выражение лица у меня стало бойцовским, потому что Гарланд остановился, переводя прищуренные глаза с вазы на меня и обратно.

— Вы собираетесь со мной драться, мисс Шеритон? — мягко уточнил он.

От его по-кошачьи бархатистого голоса у меня мурашки испуганной гурьбой побежали по спине. Я не ответила, но кивнула, еще крепче сжимая вазу.

— Жаль вазу, — заметил Ангел-city меланхолично. — Богемское стекло. Ручная работа. Эксклюзив.

— Ваш эксклюзив останется целым и невредимым, если вы соизволите покинуть комнату, а лучше — отправить меня домой. — Я почему-то заговорила высоким стилем, как какая-нибудь потомственная аристократка.

— Жаль вазу, — повторил Ангел-city.

А потом раздался звон разбитого стекла. Богемского…

Гарланд двигался настолько стремительно, что я даже не успела моргнуть, а выбитая из моей руки ваза уже валялась разбитая вдребезги на полу. Затем я все-таки моргнула и… очутилась припечатанной за руки к стене. Ангел-city вжался в меня всем телом. Стальная пряжка кожаного ремня на его джинсовых шортах вдавилась мне в живот.

— Я куплю другую вазу, — улыбнулся он и, склонившись, принялся меня целовать, не давая ни вздохнуть, ни шелохнуться.

В поцелуях ангела огня имелось больше, чем в геенне огненной. Огонь был живым и плавил губы. Они разомкнулись, истончились, превратились в трепещущие лепестки и… запылали в ответ. Огненные поцелуи оставили жгучие клейма на висках, скулах, веках и шее. Куда бы они ни коснулись — повсюду выжигали пламенный след.

Я хотела вздохнуть, но единственный судорожный вдох принес лишь все тот же убийственный любострастный жар. Я могла бы сгореть заживо. И так и не поняла, почему осталась жива.

…Жар схлынул внезапно. Отступил вместе с ангелом. Я стояла по-прежнему у стены, не в состоянии отклеиться от нее и, ловя обугленными от поцелуев губами прохладу, смотрела затуманенными глазами, как Гарланд уходит из комнаты, прихватив мой «Никсон».