Искушение Эльминстера - Эд Гринвуд

ГИБЕЛЬ ЕДЕТ НА СЕРОМ В ЯБЛОКАХ

И в те дни, когда Мистра не раскрывала себя, и магии оставалось расти так, как тот или иной маг считал лучшим или мог достичь, Избранный по имени Эльминстер остался один в мире — чтобы мир мог научить его смирению и многим другим вещам помимо этого.

Антарн Мудрец

из Великой Истории Могущественных Архимагов Фаэруна,

опубликованной примерно в Год Посоха

Когда по утрам царил холод, между деревьями густо стелился туман. Немногие жители Старна отваживались заходить так далеко в Лес Воющих Призраков, так что добыча была в изобилии — а воющих призраков Иммейра никогда не видела. Ее мешок был уже наполовину полон орехов, ягод и листьев альфрана. Скоро цветы лунного тыча прорастут горстями среди деревьев, а за ними последуют скрипкоголовы и масляные шишки... И подумать только, некоторые люди — даже кое-кто из старнцев —утверждали, что только охотник, который умеет добывать по оленю в декаду, может жить в лесу. Иммейра задумчиво потерла зудящую щеку и посмотрела назад, туда, где деревья поредели. За полями за ними, внизу, в долине, где Дорога Гара пересекала Ларрауден, стоял Старн Бакралама. «Сорок домов, полных любопытных старух, которые весь день ткут плащи, в то время как их овцы бродят без присмотра», — однажды описал это бард Талост. Давние старнцы все еще злились из-за этих слов, и до сих пор изобретали новые и красочно закрученные проклятия, которые боги могли бы — и должны были бы —наслать на чрезмерно критичного барда. Насколько могла судить Иммейра, Талост все уловил правильно, но она уже поняла, и хорошо усвоила, что истина не обязательно высоко ценится в Старне.

Ее отец исчез во время приключений. Он был частью настоящей зарегистрированной группы авантюристов, которые называли себя Когтями Тавера в честь драчливого, всегда хохочущего старого воина Тавера, который вел их, сверкая на солнце лысой макушкой. В памяти Иммейры Тавер все еще сидел в седле, живой и грубоватый, но люди говорили, что за эти восемь лет он превратился в прах и кости. Никто не мог отличить его кости от костей других шестерых, в том числе ее отца, которые в тот день попали в пасть дракона. Старнцы говорили о Когтях Тавера уже восемь зим, и некоторые из них клялись, что Когти были демонами в человеческом облике, прячущимися здесь, чтобы ловчее развратить женщин проходящих караванов и распространить свое темное семя по всему Фаэруну. Другие так же настаивали на том, что Когти все это время были бандитами, просто прятались поблизости, пока не смогли узнать все о Старне и лесных тропах, чтобы основать бандитское царство в густых лесах неподалеку. Некоторые называли это королевство Талонтар, для других это был Темный Путь, но никто точно не знал, где начинаются его границы, или кто там живет, или почему они никогда не спускались в Старн с луками наготове и расчехленными ножами за годы, прошедшие с тех пор, как Когти пали, или исчезли, или совершили какое-то великое преступление, которое теперь заставляло их скрываться.

Да, правда была тем, что один или два болтливых языка могли изменить в одночасье в Старне. Единственным исключением из этого, насколько могла судить Иммейра, была правда, таившаяся в острых и готовых к бою клинках Железного Лиса и его людей. Они пришли с востока по дороге Гара около шести весен назад. Горстка закаленных наемников с холодной сталью в руках и усталым от мира, безжалостным взглядом в холодных глазах. Предводителем был высокий толстый мужчина, на шлеме которого была голова железной лисы; даже его люди называли его только «Железный лис». Он въехал во двор маленького Святилища Снопа, под угрозой меча приказал немощному старому священнику Рарендону выйти в весенние снега и сделал это место своим домом.

Отныне, сказал он молчаливым жителям деревни у «Корыта и Плуга» в тот вечер, службы Чонтии будут проводиться в открытых полях, как и положено. Бывшие крепости лучше подходили для той цели, для которой они были построены: размещения воинов, таких как он и его люди, которые отныне будут жить в Старне и защищать его к всеобщему благу. На следующий день, вскоре после полудня, на двери «Корыта» был приколот грубо исписанный свиток законов. Он был удручающе коротким, провозглашая Железного Лиса единственным судьей, законодателем и авторитетом в Старне Лиса. В ту же ночь несколько человек, осмелившихся не согласиться с конкретными законами или не одобрить все это дело, остались лежать в крови на дороге или на собственных ступеньках, а то и просто исчезли. Несколько самых красивых молодых леди Старна были доставлены из своих домов в Лисью Башню и одеты там в скудные платья, повозка каменщиков прибыла через неделю, чтобы перестроить ее в крепость, и начались разговоры о скрытом зле единственных героев Старна, Когтей Тавера. Сконфуженного доброго старого Рарендона отвели в старую конюшню за мельницей, где дварф-мельник разрешил жить сиротам Старна, включая Иммейру. В следующем месяце несколько трудоспособных фермеров, чьи земли находились недалеко от Лисьей Башни, умерли сразу после посадки, когда их фермерские дома таинственным образом загорелись ночью, а двери были закрыты снаружи. В окна же видали доселе незамеченных разбойников, вооруженных арбалетами того же типа, которыми пользовались люди Лиса. Две болтливые старые женщины Старна и слепой старый Адрем Резчик были выпороты на рынке за незначительные нарушения законов. Народ Старна начал привыкать к вездесущим патрулям воинов с суровыми глазами, захвату едва ли не половины всего урожая, который они приносили, и жизни в страхе. Они выразили свои безмолвные, слабые протесты. Старн Лиса оставался Старном Бакралама в устах всех и каждого, и люди Лиса, казалось, скакали по вечно тихой, почти пустынной долине. Куда бы они ни пошли, дети и добрые женщины исчезали в лесу, оставляя брошенные игрушки и неухоженные горшки, в то время как фермеры Старна всегда находились в самых дальних, грязных глубинах своих полей, слишком занятые работой, чтобы даже поднять глаза, когда на них падала тень в доспехах. Подобно многим девочкам Старна, находящимся на пороге зрелости, Иммейра стала тенью другого рода — той, что скрывалась в тусклой одежде стариков и днем держалась в лесу, а по ночам спала на чердаках амбаров и на низких крышах. Они видели глаза своих разодетых старших сестер, видели их шрамы и кандалы, и у них не было желания присоединиться к обещанию тепла, хорошей еды и готовой