Прощальная песнь. Ложь Королевы Фей - Мэгги Стивотер

Она сняла с пальца уродливое кольцо и положила в коробочку.

— Это кольцо принадлежало моей матери, а прежде — бабушке. Теперь оно твое. Я догадывалась, что ты уже достаточно взрослая, а теперь я просто уверена: оно тебе будет нужно.

Все, что мне было нужно, — это чтобы Люк вернулся, а бабушка перестала вести себя как ненормальная. Я посмотрела на кольцо. Какое страшное. Я и так не особенно любила украшения, а уж это мне совсем не нравилось.

Ледяным тоном я сказала:

— Спасибо.

— Надень его. Ты еще оценишь мой подарок.

Я надела кольцо на правую руку, и улыбка бабушки стала искренней.

— Тебе спасибо. Теперь я уйду с жары и повидаюсь со своей безумной дочерью и своей разумной дочерью.

Она взяла большую коробку и вошла в дом.

Я осталась на улице, глядя на кольцо. Мне стоило больших усилий не расплакаться. В таком состоянии меня и обнаружил Джеймс, припарковавший свою машину на том же месте, откуда пять минут назад уехал Люк.

Он подошел ко мне и взял за руки.

— Что случилось?

— Достали!

— Пойдем в дом, поделишься.

Ну да, пооткровенничаешь тут, когда рядом мама, бабушка и тетка.

— Нет.

В подтверждение моих мыслей через раскрытое окно кухни послышался голос Делии. Джеймс посмотрел на окно, потом на меня.

— Хорошо. Может, хотя бы пересядем в тенек?

Я согласилась, и мы пошли на задний двор.

Я прислонилась к большому дубу, спрятавшись от взглядов обитателей дома за могучим стволом. Джеймс сел передо мной. Его колени почти касались моих. Он долго и серьезно смотрел на меня. Я никогда не видела такого Джеймса. От удивления я даже забыла, что произошло.

Он заговорил первым.

— Я хочу сделать признание.

У меня защемило сердце. Охватило ужасное предчувствие, что именно он собирается сказать, и мне захотелось закрыть уши. Не надо. Ты мой лучший друг.

Но Джеймс сказал совсем другое.

— Знаешь, я немного медиум. — Он помолчал. — Теперь можешь смеяться. Только недолго. Секунд пятнадцать вполне достаточно. Тогда твое недоверие будет не слишком оскорбительным.

Я не засмеялась.

— Я тебе верю.

— Это все меняет. — Джеймс бросил короткий взгляд на дом и пробежал пальцами по каштановым волосам. — Имей в виду, хотя я не слишком хороший медиум, у меня бывают предчувствия. И они сбываются. Питер говорит, у него такое тоже бывает.

Питер, старший брат Джеймса, колесил по Калифорнии в поисках славы и денег со своей рок-группой. Джеймс его боготворил, и мне он тоже нравился. Кроме Джеймса, Питер был единственным неродственником, с которым я могла общаться.

Прежде чем продолжить, Джеймс закусил губу.

— Вчера был странный день. Сегодня тоже. У меня возникло предчувствие, что тебя что-то огорчит, поэтому я ушел с репетиции пораньше. Что происходит?

Внезапно мне показалось глупым держать от него тайны, и я все ему рассказала. Я обошла молчанием, как Люк дотронулся до меня, как его дыхание коснулось моего уха, но остальное я рассказала полностью, насколько могла вспомнить.

Джеймс взял у меня ключ и кольцо и начал пристально их разглядывать.

— Железные. Забавно. Веет чертовщиной. — Он смотрел, как я надеваю кольцо и прячу ключ в карман. — Те, кто верит в друидизм и прочую фигню, считают, что железо отгоняет злых сверхъестественных существ.

Я не могла упустить такой шанс подколоть его.

— Если ты не веришь в такую фигню, откуда она тебе известна?

— Просто я хорошо образован.

— Значит, бабушка в эту фигню верит. Верит во всю эту сверхъестественную чушь. Космические энергии и все такое. Однажды она сказала мне цвет своей ауры.

— Моя аура в клеточку, — заявил Джеймс. Он взял мою руку и с отсутствующим видом повернул кольцо на пальце. Я вспомнила руку Люка. Почему прикосновение двух людей может быть таким разным? — А клевер? Тот, что ты двигала взглядом… Он еще у тебя?

— Мне показалось, что я его двигала, — поправила я. — Да, у меня. — Я наклонилась, чтобы залезть в карман.

— Заставь его двигаться. Если не сможешь, у тебя больше не будет повода для беспокойства. А если сможешь, значит, ты ненормальная, — осклабился Джеймс. Он забрал клевер и положил его на траву. — Давай, пусть полетит.

— Я чувствую себя глупо… — Мы напоминали детей, играющих со спиритической доской. Какая-то наша часть надеялась, что произойдет необычное и мир обернется непостижимой загадкой, а другая часть хотела, чтобы ничего не случилось, и мир остался спокойным безопасным местом. Я собрала ладонь в горсть, как утром, и позвала: — Клевер, лети ко мне.

Ветерок холодил мой намокший от пота лоб. Клевер оказался у меня в руке. Джеймс закрыл глаза.

— У меня мурашки по телу.

— Это все ветер.

Он покачал головой и открыл глаза.

— Я чувствую холод, когда происходит что-то странное. Такого холода, как сейчас, я никогда не ощущал. Попробуй еще, убедишься сама. Возле моей ноги. Тут нет ветра.

Я подняла клевер и положила его в тени ноги Джеймса, сложила руку и позвала: «Ко мне, клевер». Клевер и несколько других листков задрожали и тут же очутились в моей руке. Я держала целый гербарий.

— Телекинез… — Голос Джеймс прозвучал тихо, как шелест листьев. Я видела мурашки на его загорелых ногах. — Мир не такое уж скучное место.

Да, произошедшее трудно было отнести к заурядным событиям.

Вторник. Среда. Прошло два мучительных дня. Джеймс заезжал, но не его я хотела видеть. Может, я и могла двигать ложки взглядом или заставлять клевер трепетать на прикроватной тумбочке, однако я не могла вернуть то, что разрушила моя бабушка. И не могла заглушить внутренний голос, который нашептывал, что для этого ей даже не пришлось прикладывать больших усилий.

— Дейдре, ты давно не играла. — Мама с мрачным лицом появилась на пороге. Я лежала на кровати и пялилась в потолок. Стены сотрясались от звуков техно (Джеймс подарил мне на день рождения несколько дисков). — Не знала, что тебе нравится такая музыка.

— Теперь нравится. — Хотя техно я никогда раньше не слушала, я была поклонницей любой хорошей музыки. Монотонный ритм как нельзя лучше соответствовал моему настроению.

Мама открыла дверь шире.

— Не тоскуй. Лучше порепетируй. Хватит сидеть взаперти. Когда ты ничем не занята, я начинаю нервничать.

— Хорошо, я поиграю. На улице.

— Уже почти стемнело…

— Тем лучше.