Совы умнее жаворонков. Почему «магии утра» не существует и как совам преуспеть в мире, в котором правят ранние пташки - Фрэнк Дж. Рамбаускас

Кремниевая долина – яркий пример такого подхода. Это одно из самых дорогих мест для жизни в Америке со множеством высокооплачиваемых вакансий и (барабанный бой, пожалуйста!) единственное место в США, где есть гибкие рабочие графики для удобства «ночных сов», «жаворонков» и всех, кто находится в промежутке.

Почему бы остальной Америке не избавиться от высокомерия и не принять эту программу? В конце концов, разве они не понимают, что речь идет о ежегодном повышении ВВП на триллион долларов? Этот триллион превышает ВВП множества других стран. Вот вам новый лозунг: «Кремниевая долина – место, где «ночные совы» могут быть самими собой».

Поскольку Кремниевая долина продолжает расширяться из Северной Калифорнии в Южный Техас (район Далласа), есть надежда, что позитивное отношение к полуночникам войдет в привычку и в этих местах, и мы наконец сможем покончить с хвастливой южной традицией «кто встанет раньше всех». Я буквально слышу разговоры вроде: «Я всегда встаю в половине шестого утра» – «Ну, а я встаю в пять утра» – «Ха, я всегда на ногах с половины пятого!». Я слышал эту чушь, когда жил в Аризоне, Неваде и других штатах.

Биолог Кристофер Рэндлер в своем интервью, взятом Harvard Business Review в июле – августе 2010 года, попал под огонь критики по поводу точности его исследования о том, что «ранние пташки» лучше справляются с жизнью, чем «ночные совы».

Когда на него надавили, он дал такой ответ: «Дети проявляют больше склонности к вечерней работе примерно с 13 лет до ранней юности, и многие люди до 30 лет принадлежат к «вечернему типу». От 30 до 50 лет наблюдается почти равная пропорция, но после 50 лет большинство людей принадлежат к «утреннему типу».

Угадайте, кто становится успешным владельцем бизнеса или руководителем корпорации? Если вы называете цифру более 50 лет, то вы угадали правильно, хотя я все равно сомневаюсь в этом утверждении. Я приближаюсь к пятидесятилетнему возрасту, но далек от того, чтобы стать «ранней пташкой». Все, что дал мне возраст, – это множество очков для чтения, которые я держу повсюду. Правда, они нужны мне, только когда я устаю и ближнее зрение становится нечетким, но все же…

Вот еще одно признание мистера Рэндлера, которое противоречит его утверждениям о превосходстве «ранних пташек» и представлению о том, что можно изменять свой режим сна: «Люди, которые поздно ложатся спать, слишком часто считаются ленивыми во всем мире. В результате подавляющее большинство учебных и рабочих графиков подгоняется под людей утреннего типа. Лишь немногие знают о том, что за различием между утренним и вечерним типом стоит мощный биологический компонент».

Истина появилась на свет благодаря неизвестному интервьюеру из канала HBR: во всем мире нас считают лентяями, но лишь немногие люди знают, что наклонности «ночных сов» биологически унаследованы и не поддаются изменению. Это общество должно измениться, чтобы мы лучше вписывались в него.

Неудивительно, что у «ночных сов» наблюдается повышенный уровень депрессии и тревожности: общество принижает нас и требует, чтобы мы подчинялись старинному учебному и рабочему графику, который восходит ко временам Аграрной эпохи.

А потом они имеют наглость называть нас вялыми и ленивыми, хотя это неправда. Сожалею, но если это не дискриминация, то я не могу придумать другого определения.

Возможно, юристам пора заняться этим вопросом? В конце концов, опиоидный кризис в Америке привел к расцвету необычного промысла – судебным искам против врачей, не обеспечивавших болеутоляющими средствами пациентов, которые нуждались в этом. Я испытал на себе такое отношение, и это привело к злоупотреблению алкоголем ради уменьшения боли и возможности заснуть. Хуже всего была полная замена голеностопного сустава в прошлом году, поскольку обезболивающие препараты, поступавшие в кровь через капельницу, почти не действовали – большие дозы алкоголя сделали мою печень чрезвычайно эффективной при выводе токсинов. В итоге мне стали вводить гидроморфон, который в четыре раза сильнее героина, в сочетании с пероральным употреблением оксикодона. Тем не менее я все равно испытывал жуткую боль. Мои кости пилили, сверлили и приколачивали к ним металлические имплантаты. Это было больно!

Оглядываясь на прошедшие годы, когда я не мог ясно думать по утрам, не говоря уж об эффективной работе, и на бесконечные обиды и притеснения в связи с моим режимом сна и бодрствования, я полагаю, что в обществе уже давно назрела необходимость перемен.

Я завершаю эту главу цитатой Челси Фэйган из ее статьи в издании «Каталог мышления»:

Обычно я мечу громы и молнии по поводу того, что «ночные совы» вынуждены жить, учиться и работать в мире, где до сих пор правит архаичный сельскохозяйственный уклад расписания учебы и работы.

Возьмем, к примеру, сегодняшний день. Я встал за 10 минут до того, как моя жена и дети отправились по своим делам. Как ни тяжело мне подниматься в 7.30 утра («жаворонки» могли бы посмеяться и сказать, что это слишком поздно), я стараюсь каждый день провожать детей в школу. Они расстраиваются, если я этого не делаю, хотя когда я сплю в своем обычном режиме, у меня гораздо более ясная голова. Когда мне приходится вставать раньше, то я ложусь в постель еще на час-другой, прежде чем приступить к работе.

Если бы исследователи предложили мне участвовать в изучении производительности и степени успеха «ночных сов» по сравнению с «жаворонками», то я бы ухватился за такую возможность… но лишь при условии, что это будет честное исследование.

Под «честным» я понимаю исследование в любое время суток: утром, в полдень и поздним вечером.