Безумные каникулы Фредди - Дженни Пирсон

Чарли размял плечи и пару раз подпрыгнул.

– Вперед! Лука хочется – прямо слюнки текут!

Мы с Беном поплелись за Чарли, не разделяя его энтузиазма.

Столы были выстроены в три ряда. Большой Трев уселся в центре первого ряда на специальный стул, украшенный золотистыми пластмассовыми луковицами, – трон, да и только. Мы втроем расположились в третьем ряду, как и остальные лукоеды-дебютанты. Вдоль рядов двинулись две тетеньки: одна ставила на каждый столик одноразовую бумажную тарелку, а вторая, с корзинкой, клала на каждую тарелку очищенную луковицу.

Бен, сидевший слева от меня, завел беседу со своей луковицей:

– Ты просто лук. Всего-навсего. Я могу тебя съесть. За пятьдесят фунтов я тебя спокойно сожру.

Не думаю, что он ее убедил. И меня – тоже. Я взял со стола свою луковицу и понюхал, просто чтобы лучше прочувствовать, с чем предстоит иметь дело, – но тетка с корзинкой прикрикнула на меня:

– Ничего не трогать, пока он не сыграет туш!

Я посмотрел, куда она показывает, и понял, что он – это Кит-Клавишник, который уже поднес к губам трубу. С трубы свисал флажок, расшитый луковыми мотивами. Я в очередной раз уверился, что луковый турнир играет большую роль в жизни города Барри.

Когда Кит доиграл длинное соло, появились местные скауты, вооруженные секундомерами, и встали за спинами участников.

– Участники, возьмите свои луковицы и поднимите на уровень рта, – приказал Кит-Клавишник. – Но не кусайте, пока не прозвучит команда.

– А какая команда? – спросил Бен.

– Команда «кусайте»! – сердито ответил Кит.

Большой Трев, должно быть, понял его неправильно, потому что с хрустом откусил кусок своей луковицы. Толпа ахнула. Мы с Чарли переглянулись. Что-то явно пошло очень сильно не так.

Кит яростно дунул в трубу и прокричал:

– Дисквалификация!

Большой Трев вскочил и заорал:

– Ты сказал «кусайте»!

– Я не говорил!

– Вообще-то вы сказали, – заметил Бен. Вид у него был такой, будто все это его забавляет.

– Я объяснял правила, потому что ты спросил, – сказал Кит, указывая трубой на Бена.

– Я тут ни при чем. Я задал законный вопрос. А вот он – он взял и куснул. Никто его не заставлял.

Большой Трев угрожающе развернулся к Бену. Обстановка на сцене накалялась.

– Я действующий чемпион турнира лукоедов!

– Вообще-то, уже нет, – спокойно ответил Бен.

Я был уверен, что Большой Трев превратит его в лепешку. Но он не превратил. Вместо этого он с отчаянием на лице повернулся к Киту и взмолился:

– Можно мне новую луковицу?

– Нет. Ты знаешь правила.

Большой Трев тяжело опустился на луковый трон.

– Нет. Нет. Нет. Это не может так кончиться. Я становился чемпионом четыре года подряд, и никогда такого не случалось.

Кит дважды хлопнул Трева по плечу.

– Давай, приятель, не выставляй себя на посмешище. Правила одни для всех. Ты откусил до команды. Пожалуйста, сойди со сцены.

По толпе пронесся ропот. Казалось, Большой Трев вот-вот взорвется. Послышались выкрики: «Кит, дай ему шанс!», но Кит оставался непоколебим.

Большой Трев снял свой призовой пояс, поцеловал его и положил на стол. Потом медленно поклонился и сошел со сцены, жестом пообещав Бену перерезать ему горло.

Во внезапно наступившей зловещей тишине Бен прошептал Чарли:

– Главный противник устранен. Лови момент! – А потом наклонился ко мне и тихо сказал: – Считай, полсотни у нас в кармане.

Я по сей день не знаю, случайно ли Бен подставил Большого Трева или это был его изначальный коварный план. Никогда не думал, что Бен на такое способен.

Глянув на Чарли, который все еще разминался перед стартом, я кое-что осознал. Мы сможем продолжить путь к Алану только в одном случае: если Чарли сумеет сожрать луковицу быстрее, чем жители города Барри. И если честно, это открытие не прибавило мне оптимизма.

В которой мы все едим сырой лук. Спойлер: это страшная гадость

Я и так-то не большой поклонник овощей, а уж лукоедение для меня всегда было проблемой. Честно говоря, я всего один раз в жизни забросил в рот луковичку. Она была красная и притаилась на блюде среди креветок, вот я ее и не заметил. Это событие испортило мне весь поход в ресторан «Харвестер», и я поклялся никогда больше не есть сырого лука. Но вот, пожалуйста, я – на сцене в Уэльсе с этим блестящим белым шаром в руке. И я был готов к бою – к бою за билет на автобус, который доставит меня к последнему пристанищу Сент-Дейвида. То есть, в случае везения, к Алану Квакли.

Кит скомандовал:

– Участники, поднимите луковицы.

Бен чокнулся со мной луковицей и сказал:

– Твое здоровье.

Я с трудом сглотнул. Рот был полон густой слюны – он прекрасно понимал, что с ним сейчас произойдет.

Кит поклонился участникам, повернулся лицом к зрителям и завопил:

– Кусайте!

Никто не шевельнулся – на случай, если опять ослышались и поняли все неправильно.

– Ну? – гаркнул снова Кит. – Чего ждете? Кусайте!

И снова дунул в свою трубу.

Время пошло!

Я глубоко вдохнул, закрыл глаза и вонзил зубы в луковицу. И целую секунду все даже было ничего. Откусить кусок лука мне оказалось вполне по силам. Но как только я приступил к жеванию, носу стало ужасно жарко, а язык защипало. А потом он начал пульсировать, бедный мой язык. Губы затряслись. Бросило в пот. В глазах помутилось от слез, текущих в три ручья. Из носа тоже текло. И даже изо рта вытекла струйка слюны. Я весь куда-то тек.

Организм ребенка средних размеров на шестьдесят пять процентов состоит из воды – это общеизвестный факт. По моим прикидкам, примерно на середине прожевывания первого куска количество жидкости в моем организме сократилось до тридцати пяти процентов.

Еще один общеизвестный факт: сырой лук – это ужасная гадость.

В луковом аду я был не один – Бену тоже пришлось несладко (в прямом смысле слова). Он, как и я, превратился в нечто сопливое, слезливое и слюнявое, глаза налились кровью, лицо сделалось ярко-красным. Когда он посмотрел на меня, взгляд его был полон такого отчаяния, что мне захотелось сказать: «Все в порядке, можешь выплюнуть, главное – не победа, а участие».

У Чарли дела шли гораздо успешнее. Он расправлялся со своей луковицей как с шоколадным яйцом. В глазах его читалась отчаянная решимость, он действительно хотел победить. И я тоже хотел, чтобы он победил. Не столько ради денег, сколько ради него самого.