Конец! - Лемони Сникет

Ишмаэль улыбнулся, довольный своей шуткой, а дети, хотя и не нашли ничего смешного в кораблекрушении, после которого они чисто случайно остались в живых, отозвались на шутку нервной улыбкой, но не сказали ни слова. Несколько минут стояла тишина, но тут в палатку вошла женщина с приятным веснушчатым лицом и внесла огромный глиняный сосуд.

— Вы, наверное, и есть Бодлеры, — сказала она. Вслед за нею вошла Пятница со стопкой мисок, сделанных из кокосовой скорлупы. — И вы, наверное, умираете от голода. Я — миссис Калибан, мама Пятницы, на мне в основном лежит готовка. Не хотите ли перекусить?

— Это было бы чудесно, — отозвался Клаус. — Мы очень хотим есть.

— Что тут? — поинтересовалась Солнышко.

Миссис Калибан улыбнулась и открыла крышку сосуда, чтобы дети заглянули внутрь.

— Севиче, — пояснила она. — Южноамериканское блюдо из нарубленных сырых морепродуктов.

— А-а-а, — произнесла Вайолет, вложив в междометие максимум, насколько ей удалось, энтузиазма.

Ко вкусу севиче надо привыкнуть, иначе говоря, «первые несколько раз, когда вам приходится есть это блюдо, вам оно не нравится», и, хотя Бодлерам уже приходилось его есть (мама обычно приготовляла его на кухне бодлеровского дома, отмечая начало крабового сезона), оно не стало их любимым блюдом, а уж тем более не о нем они мечтали в качестве первой трапезы после кораблекрушения. Когда я, например, не так давно потерпел кораблекрушение, мне посчастливилось быть выброшенным на борт судна, где я имел удовольствие ужинать жареной бараньей ногой с полентой[4]на сливках и ещё фрикасе из маленьких артишоков, за этим последовал мягкий сыр гауда с жареным инжиром, а напоследок я получил свежую клубнику в молочном шоколаде и наломанные медовые соты. Я счёл это лучшим противоядием после того, как меня болтало и швыряло в штормовых водах, точно тряпичную куклу, в исключительно бурном заливе. Но Бодлерам пришлось взять в руки миски с севиче, а также странного вида деревянные столовые приборы, похожие на вилку и ложку одновременно, которые им протянула Пятница.

— Мы называем их «махровые ложки», — объяснила Пятница. — В колонии нет настоящих вилок и ножей, потому что их можно использовать как оружие.

— На мой взгляд, это разумно, — сказал Клаус, хотя про себя подумал, что вместо оружия можно использовать почти все, если быть в воинственном настроении.

— Надеюсь, вам понравится, — сказала миссис Калибан. — Другого блюда из сырых морепродуктов, пожалуй, и не приготовить.

— Не так, — буркнула Солнышко.

— Моя сестра, можно сказать, повар, — объяснила Вайолет, — она могла бы готовить для обитателей колонии кое-какие японские блюда, если бы имела васаби.

Младшие Бодлеры кивнули, догадавшись, что Вайолет спросила про васаби не только потому, что оно позволило бы Солнышку приготовить что-нибудь приемлемое — слово, означающее здесь «не только севиче», — а ещё и потому, что васаби, похожее на хрен и часто используемое в японской кухне, ещё является и одним из редчайших защитных средств против медузообразного мицелия. А поскольку Олаф рыщет где-то поблизости, Вайолет думает о возможных мерах, какие следует принять, в случае если грибок будет выпущен из водолазного шлема.

— У нас тут нет васаби, — сказала миссис Калибан. — У нас фактически нет никаких специй. Их никогда не выносило на прибрежную отмель.

— А если бы и вынесло, — быстро добавил Ишмаэль, — мы, я думаю, отправили бы их в чащобу. Желудки наших колонистов привыкли к пресному севиче, и мы не хотели бы раскачивать лодку.

Клаус взял в рот ложку с севиче, попробовал и поморщился. Согласно кулинарным рецептам севиче принято мариновать, добавляя специи, что придаёт блюду непривычный, но нередко восхитительный вкус. Но без специй здешний севиче смахивал на нечто вынутое изо рта у рыбы.

— Вы едите севиче три раза в день? — спросил Клаус.

— Конечно нет. — Миссис Калибан засмеялась. — Нам скоро надоело бы, правда? Нет, мы едим севиче только во время ланча. Каждое утро на завтрак у нас салат из водорослей, а на обед — неострый луковый суп с небольшим добавлением полевых трав. Такая пресная пища может наскучить, но если запивать ею сердечным, то будет вкуснее.

Мать Пятницы сунула руку в глубокий карман своего белого одеяния, достала три большие раковины, переделанные во фляги, и протянула каждому Бодлеру по раковине.

— У меня есть тост, — предложила Пятница, поднимая кверху свою раковину.

Миссис Калибан подняла свою, а Ишмаэль, поёрзав в глиняном кресле, откупорил свою.

— Превосходная мысль, — проговорил он, широко-широко улыбаясь. — Выпьем за бодлеровских сирот!

— За Бодлеров! — подхватила миссис Калибан, поднимая кверху раковину. — Добро пожаловать на остров!

— Надеюсь, вы останетесь здесь навсегда! — воскликнула Пятница.

Бодлеры глядели на трёх улыбавшихся им островитян и старались изо всех сил улыбаться им в ответ. Но в голове у них толпилось столько мыслей, что улыбки вышли не слишком восторженные. Бодлеры задавали себе вопрос: неужели им и вправду придётся есть пресный севиче, и не только сейчас, но и во время всех последующих ланчей? Бодлеры задавали себе вопрос: неужели они должны пить и пить сердечное из кокосового молока, и если они откажутся, будет ли это сочтено раскачиванием лодки? Они задавали себе вопросы: почему не нашлась носовая фигура с лодки, и где сейчас Граф Олаф, и что он замышляет, и что происходит с их друзьями и сотоварищами, затерянными в океане, и где все те, кого они оставили в отеле «Развязка»? Но главный вопрос, который задавали себе сейчас Бодлеры, был следующий: почему Ишмаэль назвал их сиротами, хотя они и не рассказали ему всей своей истории? Вайолет, Клаус и Солнышко посмотрели сперва на миски с севиче, потом на Пятницу и ею маму, затем на свои раковины и, наконец, подняли глаза на Ишмаэля, улыбающегося им с высоты своего глиняного кресла, и задали себе вопрос: действительно ли они попали в то место, которое находится вдали от коварства, или же людское коварство просто прячется где-то, как прячется в данный момент Граф Олаф, и притом совсем неподалёку? Они смотрели на рекомендателя, не уверенные, в безопасности ли они, и что им делать, если опасность рядом.

— Я не стану вас принуждать, — тихо произнёс Ишмаэль, и бодлеровские сироты спросили себя — так ли это на самом деле.

Если только вы не отличаетесь редкой индифферентностью (вычурное слово, вместо того чтобы сказать «лишённые любопытства») или не являетесь одним из бодлеровских сирот, то вы, возможно, спрашиваете себя, выпили или нет трое детей сердечного, которое навязывал им Ишмаэль. Быть может, вы и сами попадали в такие ситуации, когда некто предлагал вам напиток или еду, которые вы предпочли бы в рот не брать, но предлагал вам это все некто, кому вы предпочли бы не отказывать. Или же вас предупреждали относительно лиц, которые будут вам это предлагать, и советовали не проявлять слабодушия, иначе говоря, «отказываться от того, что вам навязывают». О подобных ситуациях часто говорят как о «давлении со стороны окружающих», причём слово «окружающие» относится к тем, с кем вы связаны, а «давление» — то влияние, которое эти люди на вас зачастую оказывают. Если вы горец или же горянка, то есть живете в полном одиночестве в горах, вам легко избежать давления окружающих, поскольку около вас их нету, если только не считать горной козы или козла, которые случайно забрели к вам в пещеру и попытались оказать на вас давление, заставляя вырастить на себе густую шерсть. Но если вы живете среди людей — будь то члены вашей семьи, школьные товарищи или члены вашей тайной организации, — тогда в каждую минуту жизни вы подвергаетесь давлению окружающих и избежать этого не можете, как лодка в море не может избежать бушующего вокруг неё шторма. Если вы просыпаетесь утром в какое-то определённое время, тогда как предпочли бы спрятать голову под подушку и лежать так, пока голод не заставит вас подняться, значит, вы поддаётесь давлению надзирателя или дворецкого, которые будят вас по утрам. Если вы едите приготовленный кем- то завтрак или приготовляете его сами из купленных в лавке продуктов, хотя предпочли бы топнуть ногой и потребовать деликатесов из дальних стран, — тогда вы, стало быть, поддаётесь давлению вашего бакалейщика или повара, готовящего завтрак. Целый день напролёт каждый человек в мире поддаётся давлению окружающих, будь то сверстники из четвёртого класса, которые пристают к вам, чтобы вы шли на перемене играть в мяч, или же цирковые партнёры, балансирующие каучуковыми мячиками на кончике носа. Но если вы попытаетесь избегать любого давления окружающих во всех случаях, то рискуете остаться вообще без окружения. Так что фокус состоит в том, чтобы в какой-то мере поддаться, но при этом не оттолкнуть от себя окружающих, и в то же время поддаться не настолько, чтобы это привело к вашей смерти или иной неуютной ситуации. Задача эта не из лёгких, большинство людей с ней не справляются, и хотя бы раз в жизни это кончается их смертью или иным дискомфортом.