Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2, том 1 - Борис Яковлевич Алексин

часовых, которых нужно расставить по одному у каждого из охраняемых зданий. Часовых следует сменять через каждые два часа.

Бориса очень удивило это неожиданное назначение, и он объяснил это только тем, что на занятиях ЧОН он всегда был одним из самых активных и на все вопросы отвечал хорошо. Правда, под его командованием находились совсем несолидные бойцы: кроме Семены, Герасимова и ещё двух или трёх парней-комсомольцев, были учительницы — Людмила Пашкевич, Полина Медведь, Нина Черненко, Харитина Сачёк и ещё две каких-то незнакомых ему девушки.

Если ребята, вооружённые винтовками с несколькими обоймами патронов, хоть немного походили на настоящих бойцов, то девушки, даже не умевшие как следует держать винтовки, выглядели довольно плачевно. Кроме того, все ребята были одеты в так называемые юнгштypмoвки. Это был костюм, состоящий из рубашки и брюк полувоенного покроя из зеленоватой хлопчатобумажной ткани. Поэтому комсомольцы и сам Борис, одетый в красноармейскую форму, имели почти настоящий военный вид. А девушки в клуб пришли в светленьких ситцевых платьицах и уж совсем не имели военного вида.

К тому времени, как закончился инструктаж ЧОНовцев, кино в клубе тоже закончилось, все уже знали о появлении хунхузов, и поэтому торопливо разошлись по домам. Борис решил занять для размещения своего отряда одно из помещений клуба.

Первыми на пост, посоветовавшись с Семеной, он отправил всех девушек. Было ещё не очень поздно, и он считал, что это первое дежурство будет самым легким.

Оставив всех остальных в помещении клуба, он с четырьмя молодыми учительницами отправился к зданиям, которые подлежали охране. Конечно, в каждом из этих зданий находились и вызванные по тревоге сотрудники, а в военкомате — и штаб всего отряда, но первыми тревогу должны были поднять наружные часовые вот из этих ребят. Все они понимали свою ответственность и, конечно, волновались, в том числе и их командир, ну а девушки просто трусили, и лишь после строго окрика Бориса соглашались оставаться по одной в том месте, где он их расставлял. А размещал он их так, чтобы им были видны и дорога, и охраняемые здания, и ближайший пост, занимаемый кем-либо из подруг.

Признаться, командование этими девчатами, так недавно насмехавшимися над его увлечением Наташкой Карташовой, доставляло Борису большое удовольствие, и он старался продемонстрировать свою власть в полной мере. Поставленные им часовые, одетые в светленькие платья, даже за сотню шагов были отлично видны, и командиру пришлось вновь пройти по всем постам и заставить девушек запрятаться по канавам и кустам. Конечно, на другой день их платья были в ужасном состоянии, но Боре это даже доставило удовольствие — он отомстил за насмешки.

Всем часовым было приказано сидеть тихо, друг с другом не перекликаться и при появлении каких-либо людей со стороны Шайхинской долины или из сопок дать предупредительный выстрел вверх.

Прошло около получаса, девушкам это время показалось вечностью. Трясясь от страха и ночной сырости, они не вытерпели и вновь повылезали из своих укрытий. Их командир с остальной частью своей группы был в это время в клубе и не видел нарушения своего распоряжения. Но его заметил сам командир отряда, и через несколько минут в клуб прибежал красноармеец.

— Алёшкин, командир ругается. Посмотрел, а все твои часовые как на ладони видны, их ведь моментально снимут! Он велел, чтобы ты как следует спрятал своих «куропаток», а ещё лучше заменил бы их.

— Ах, чёрт возьми! — выругался Борис, выглянувший в дверь клуба. Вверх по сопке, по направлению к казармам действительно белели светлые фигуры его часовых.

— Ну, нет, менять я их не буду. Рано ещё, пусть своё время отстоят, но сейчас пойду и наведу порядок.

Он снова поднялся по дороге, и первая, кого он встретил, была стоящая во весь рост недалеко от небольшого деревца Милка Пашкевич. Её винтовка стояла прислонённой к дереву, а она, подпрыгивая в тоненьких туфельках, видно, хотела согреться. Парню хотя и стало жалко её, но долг прежде всего, и он сердито прошептал:

— Ты с ума сошла? Что выставилась, как на ярмарке? Ведь тебя же, наверно, с вершины сопки видно, пристрелят, как собачонку, прежде чем ты кого-либо увидишь! Ложись немедленно!

Та, испугавшись, не столько, может быть, гневного шёпота командира, сколько того, что её действительно могли застрелить, быстро легла на траву, оставив стоять винтовку у дерева. Борис возмутился:

— Да ты что, Пашкевич? Совсем со страху ополоумела? А как же ты стрелять будешь, если винтовка стоит в пяти шагах от тебя?

Он грубо схватил девушку за руку, подтянул её к дереву и, заставив лечь в канаву так, чтобы из неё была видна только её голова, положил рядом с ней винтовку и уже более миролюбиво произнёс:

— Вот лежи здесь и смотри, куда сказано, повнимательней. Скоро мы вас сменим, да не трясись ты так, не бойся, ведь и мы тут рядом, да и в военкомате народу полно.

— Да я не от страха, мне холодно, — ответила девушка, постукивая зубами.

— Ну, тут уж я сделать ничего не могу. Ты, лёжа-то там, подвигай руками и ногами, только наружу шибко не высовывайся.

И Борис отправился к следующим постам, минут через пятнадцать ему удалось по-настоящему разместить всех своих «куропаток» так, что они теперь не бросались в глаза. Но он понимал, что проку от таких часовых будет немного, и потому, вернувшись в клуб, приказал готовиться к выходу на посты находившимся там ребятам. Кроме командира, в группе было 12 человек, и для охраны четырёх постов за ночь (а они в это время года были ещё короткими), каждой смене нужно было простоять один раз. Ну а самому командиру предстояло, по существу, быть начеку всю ночь.

Но, наконец, рассвело, и от командира прибежал связной с приказанием распустить бойцов по домам. В Шкотово прибыла рота красноармейцев, они уже направились вслед за хунхузами, и надобности в охране шкотовских объектов отпала.

Получив такое приказание, Алёшкин собрал свою группу, построил их. Нужно сказать, что девушки представляли из себя довольно жалкое зрелище — в мокрых перепачканных платьях, босиком: туфли, в которых они пришли в клуб, им, находясь на посту, пришлось снять, так как от росы они бы совершенно испортились, а они были, конечно, единственные. Так учительницы и стояли в строю, держа в одной руке винтовку, а в другой туфли. Поблагодарив всех за несение службы, командир, пришедший проститься с группой, искренне пожалел девушек и посоветовал им пока по вечерам надевать более практичную обувь.

— Ведь сейчас, когда созревает мак и на заимках китайцы начинают