Багдадская встреча - Агата Кристи

Кармайкл шел не торопясь и осматриваясь вокруг справдоподобным детским любопытством. По временам он, как все, отхаркивался вмеру громко и сплевывал, чтобы не выделяться. И дважды высморкался с помощьюпальцев.

Так под видом прибывшего в большой город жителя дикойглубинки он дошел до моста через канал, перешел на тот берег и спустился набазарную площадь.

Здесь все было шум и движение. Сын кочевников, бойкорасталкивая других, устремился через площадь. В толпе пробирались нагруженныеослы, погонщики зычно орали: «Балек-балек!..» Вездесущие визгливые ребятишкизатевали возню или бегали за европейцами и требовательно клянчили милостыню:«Бакшиш, мадам, бакшиш! Мескин-мескин!..»[50]

Здесь равно выставлялись на продажу товары и Запада иВостока. Алюминиевые сковороды, кружки, миски и чайники, медная посуда счеканным узором, серебряные изделия из Амары, дешевые наручные часы,эмалированные бидоны, персидские вышивки и пестрые коврики. Окованные медьюсундуки из Кувейта, ношеные пиджаки и брюки и детские вязаные кофточки.Стеганые покрывала местной работы, разрисованные стеклянные лампы, горыглиняных кувшинов и горшков. Дешевая продукция цивилизованного мира вперемешкус изделиями местных промыслов.

Все нормально, все как обычно. После долгих странствий подиким местам шум и суета города были Кармайклу непривычны, но не было ничеготакого, что не соответствовало бы ожиданиям: ни фальшивой ноты в общем хоре, ниподозрительного интереса к его персоне. И тем не менее чутьем человека, закоторым уже не один год охотятся, он все сильнее и сильнее ощущал смутнуютревогу, улавливал вокруг себя какую-то опасность. Ничего определенного. Никтона него не взглянул. Никто, он был почти на сто процентов уверен, не шел заним, не держал его под наблюдением. И все-таки он хоть и смутно, но чувствовалугрозу.

Он свернул в темный проход между рядами, потом еще разнаправо, потом налево. Здесь среди ларьков были ворота подворья. Он открылкалитку и очутился на широком дворе. Вокруг, по периметру, теснились лавчонки.Кармайкл направился к одной из них, где висели овчинные полушубки, какие носятна севере. Он стал их придирчиво перебирать и разглядывать. Хозяин в это времяугощал кофеем статного бородатого покупателя в зеленой чалме – знак того, чтоон – хаджи, то есть побывал в Мекке.

Кармайкл стоял рядом и щупал полушубок.

– Беш хаза? – спросил он.

– Семь динаров.[51]

– Дорого.

Хаджи спросил:

– Так ты доставишь ковры ко мне на подворье?

– Можешь не сомневаться, – ответил купец. – Ты уезжаешьзавтра?

– Да, в Кербелу.[52] Прямо с восходом солнца.

– Кербела – моя родина, – сказал Кармайкл. – Пятнадцать летя не видел гробницу Хуссейна.

– Кербела – священный город, – кивнул хаджи.

Лавочник бросил Кармайклу через плечо:

– Там во внутреннем помещении есть полушубки подешевле.

– Мне нужен белый полушубок, северный.

– Есть у меня, вон в той комнате.

Лавочник указал на дверь в задней стене.

Все прошло по условленному сценарию – обычный разговор,какой можно услышать в любое время на любом базаре, – но в определеннойпоследовательности были произнесены парольные слова: «Кербела» и «белыйполушубок».

Только один раз, по пути в глубь лавки к задней двери,Кармайкл поднял голову и взглянул на лавочника – и сразу убедился, что это нетот человек, которого он ожидал увидеть. Он встречался с тем человеком лишьоднажды, но память на лица у него была безошибочная. Сходство имелось, изаметное, но это был не он.

Кармайкл остановился. И спросил с легким недоумением:

– А где же Салах Гассан?

– Салах Гассан – это мой брат. Он умер три дня назад. Всеего дела перешли ко мне.

Да, возможно, что это его брат. Сходство большое. Ивозможно, что брат тоже состоит на службе в департаменте. Все отзывы былиправильные, это бесспорно. Но в полутемное заднее помещение Кармайкл вошел ещенастороженнее. Здесь на полках тоже лежали товары – кофейники, сахарные щипцыиз меди и бронзы, старинное персидское серебро, вороха вышивок, сложенныебурнусы, эмалированные дамаскские подносы, кофейные сервизы.

Белый полушубок, аккуратно свернутый, лежал отдельно, нанизком столике. Кармайкл подошел, поднял его. Снизу была сложена европейскаяодежда – слегка поношенный, но модный деловой костюм. В нагрудном карманепиджака – бумажник с документами и деньгами. В лавку вошел неизвестный араб. Авыйдет и отправится на заранее назначенные деловые свидания некий мистер УолтерВильямсе, служащий фирмы «Кросс и K°, импортеры и пароходные агенты».Существовал на свете и настоящий мистер Уолтер Вильямсе, тут все надежно, –респектабельный и заслуженный бизнесмен. Со вздохом облегчения Кармайкл началрасстегивать свою драную армейскую гимнастерку. Все в порядке.

Если бы оружием был избран револьвер, это было бы концоммиссии Кармайкла. Но у ножа есть свои преимущества, в первую голову –бесшумность.

На полке перед глазами Кармайкла стоял большой пузатыймедный кофейник, этот кофейник был недавно начищен до блеска по заказу одногоамериканского туриста, который должен был за ним зайти. Сверкнувший ножотразился в его выпуклой блестящей поверхности – отразилась вся картина,искаженная, но достаточно четкая. Человек, выскользнувший из-за занавески уКармайкла за спиной; длинный кривой нож, который он только что достал из-подполы. Еще миг – и этот нож вонзился бы Кармайклу в спину.

Кармайкл резко обернулся. Одним молниеносным ударом снизууложил подкравшегося человека. Нож перелетел через всю комнату. Кармайкл сразуже выпрямился, переступил через лежащего, пробежал через торговое помещение –мелькнуло злобно-изумленное лицо лавочника и недоумевающая физиономия важногохаджи. И вот он уже снова на людной базарной площади, праздно расхаживает взад-вперед,ибо в этой стране спешить – значит выделяться среди толпы.

Бродя как бы бесцельно по площади, останавливаясь, чтобырассмотреть какую-нибудь ткань, потеребить, пощупать, он на самом делелихорадочно, с бешеной быстротой обдумывал ситуацию. Вся постройка рухнула! Онснова один в чужой стране. Но не только в этом дело.