Мишенью может стать каждый - Сергей Макаров

И тут неожиданно раздался оглушительный хлопок, и всю залу заволокло едким дымом.

Перед отъездом в Москву свой парижский дом и клинику, где лечились в основном арабы, Ахмед оставил на дядю Джамила. Того самого, с появлением которого жизнь усыновленного еще в младенчестве семьей русских эмигрантов Дашковых арабского юноши Ахмеда круто изменилась. Дядя Джамил, как и Ахмед, имел медицинское образование, и проконтролировать работу врачей для него не составляло труда. Джамил, отлично разбираясь в людях, был уверен, что руководителю или тому, кто его замещает, достаточно делать серьезное лицо и время от времени указывать на недостатки. Любые работники, а врачи в особенности, в таком случае начинают так активно контролировать самих себя и друг друга, что руководитель может отдыхать. Правда, в рассчитанной на мусульман клинике Ахмеда была одна особенность — она делилась на две половины и даже имела два входа. Мужчин принимали врачи исключительно мужского пола, а женщин — женского. И чтобы проконтролировать то, что происходит на женской половине, как предупредил Ахмед, нужно обращаться к доктору Мариам, миловидной, еще молодой женщине, в свое время с отличием окончившей Московский медицинский институт. Она была настоящим профессионалом, ей можно было доверять. За свою клинику Ахмед мог не волноваться.

А вот ему самому, как он понял со слов дяди, предстояло выполнить в Москве достаточно ответственную миссию.

После того как дядя Джамил по кличке Меченый стал ключевой фигурой в одной опасной исламистской группировке, его тут же взяли под особый контроль все спецслужбы мира. И «путешествовать», наблюдая за проведением в разных странах секретных операций и терактов, пришлось Ахмеду. Его, правда, тоже очень скоро вычислили. Но Ахмед, будучи талантливым практикующим врачом, умел шифроваться лучше Джамила. В Москве у Ахмеда были и свои планы. И, понимая, что за ним будут следить, он решил своими делами заниматься параллельно с делами Джамила. Хотя в этот раз дядя его ни о чем особенном-то и не попросил. Он хотел, чтобы Ахмед оценил возможность проведения терактов в центре Москвы. При этом он не уточнял, когда и где планируется их проводить. Главное, чтобы Ахмед свежим взглядом оценил, какие объекты наиболее сильно охраняются, то есть в принципе недоступны для бойцов, а какие находятся под меньшим контролем.

Ахмед, которому его приемная мать сумела передать трепетное отношение к русской культуре, решил, что в этот раз забракует все амбициозные планы возглавляемой Джамилом террористической организации. В память о своей приемной матери и ее родителях, которые отдали ему столько тепла, любви, сбережения и всю недвижимость, он считал обязанным отвести беду от русских. Поэтому все возможные места проведения терактов он решил даже не посещать. Доводов, почему именно сейчас целесообразнее перевести свое внимание из России, Москвы в другие части света, у него хватало. Он еще в самолете придумал, что напишет дяде из Москвы. Для Ахмеда было важно совсем другое.

В Подмосковье ему нужно было во что было ни стало отыскать могилу приемной матери — Екатерины Дашковой и по возможности договориться с кем-то из местных, чтобы они согласились ухаживать за могилой. Об этом дядя Джамил не знал, как не знал он и о том, что после смерти своей приемной матери Ахмед не выбросил, не продал, не уничтожил ни одной иконы, которых в доме было немало. Его усыновители, люди глубоко верующие, проявив такт, не стали принуждать Ахмеда принимать христианство. Даже став после появления в его жизни дяди Джамила глубоко верующим человеком, мусульманином, а можно сказать, исламистом, Ахмед не испытывал к христианству неприязни и тем более ненависти.

А все иконы Дашковых, которые после смерти приемной матери стали частыми гостями в его доме, ÂXMÂA перенес и развесил в бывшей спальне Дашковой. Он всегда держал ту комнату запертой. Туда, кроме него, заходила только его помощница по хозяйству Глаша, сама русская, очень аккуратная и глубоко верующая девушка. Но Глаша умела держать язык за зубами.

Пользуясь частыми, иногда довольно длительными отъездами Ахмеда, дядя Джамил, который еще не успел приобрести в Париже собственное жилье и жил на съемных квартирах, любил оставаться в бывшем доме Дашковых за хозяина. Он оборудовал там себе кабинет-спальню. Дядя Джамил был бы, наверное, не против переселиться к Ахмеду насовсем, но в целях конспирации удобнее было снимать отдельную квартиру. Ведь квартиру можно поменять. А новый дом так скоро не подберешь.

В этот раз Джамил после отъезда Ахмеда сразу переехал в его дом, расположенный неподалеку от клиники, за которой ему тоже предстояло присматривать.

Посещение клиники Джамил оставил на завтра. А в первый вечер он решил просто расслабиться и отдохнуть. Ахмед даже не подозревал, что его миссия — это всего лишь миссия прикрытия. Его приезд в Москву несомненно привлечет внимание всех спецслужб. И Интерпол, и ФСБ будут следить за каждым его шагом. А в это время совсем другие люди будут методично готовить то, что запланировано.

Связь с этими людьми осуществлялась через Интернет по очень сложной секретной цепочке. Сообщения, которые высылались, были понятны только посвященным.

Джамил был среди тех, кто контролировал проведение операции в Москве. Но и он не знал, где сейчас находятся исполнители. Однако дисциплина в их организации была настолько строгой, что сомневаться в том, что каждый точно выполнит возложенную на него миссию, не приходилось.

Сидя в уютном, обставленном по своему вкусу кабинете и вглядываясь в экран ноутбука, Джамил чувствовал себя звеном бесконечной, опутавшей весь мир цепи, которая не может быть разорвана ни при каких условиях. Звенья, выпадающие из игры по объективным причинам, сейчас же заменялись новыми. И Джамилу было приятно осознавать, что он принадлежит к тем, кого в ближайшее время заменять не будут. В Париже он был в безопасности. Он был нужен своим, как человек, умеющий организовывать самые сложные и почти невыполнимые операции, и он нужен был тем, кто хотел выследить и раскрыть их организацию. Интерпол воспринимал его как идеальную приманку, очевидно еще не раскусив, что уже не только он, но и его племянник Ахмед давно вышли из игры, точнее, находятся над игрой, диктуя правила и контролируя их исполнение. Среди игроков, которые были обязаны беспрекословно исполнять все указания, были не только мужчины, но и женщины. Именно это притупляло бдительность, а часто и обезоруживало потенциальных врагов исламистов. Восточные женщины до сих пор оставались загадкой и для Интерпола, и для ФСБ, да и для самих мужчин-исламистов.

Отправив несколько важных сообщений по Интернету, Джамил неожиданно обнаружил в своем почтовом ящике послание от недавно появившейся у него на горизонте Лейлы: «Прилетаю 7 ноября в 6 утра. Твоя Лейла».

Лейла — молодая длиннокосая красавица с влажными, похожими на спелые маслины глазами — тоже была по образованию медиком. Она умела ухаживать за больными и делать уколы. Но лучше всего, как успел однажды убедиться Джамил, у нее получался расслабляющий массаж. Ее мягкие проворные руки способны были дать ощущение счастья. Джамил познакомился с ней в Стамбуле, где она работала в одной из клиник и наверняка тоже была связана с их организацией.