Я, Мона Лиза - Джинн Калогридис

Поддавшись, в конце концов, безумию, Барончелли больше не сомневался и нанес удар.

Когда Лоренцо, потеряв равновесие, повалился вперед, из его груди вырвался крик, выражавший презрение к самому себе: он сразу понял, что не успеет поднять меч, чтобы отразить следующий неминуемый удар.

Но прежде чем священнику с дикими глазами удалось еще раз пролить кровь Лоренцо, вперед выступил, загородив собою хозяина, Франческо Нори с мечом наготове. Друзья и сторонники Медичи начали смыкаться вокруг незадачливых убийц. Только сейчас Лоренцо смутно разглядел Анджело Полициано, пожилого и дородного архитектора Микелоццо, семейного скульптора Верроккио, делового партнера Антонио Ридольфо, представителя знати Сиджисмондо делла Стуффа. Эта толпа оттеснила Лоренцо от нападавшего и начала прижимать к алтарю. Лоренцо сопротивлялся.

— Джулиано! — кричал он. — Брат, где ты?

— Мы отыщем его и защитим. А теперь ступай! — приказал Нори, ткнув подбородком в сторону алтаря, где священники в панике уронили полный потир, залив алтарный покров вином.

Лоренцо замер в нерешительности.

— Ступай! — опять прокричал Нори. — Они идут сюда! Скройся в северной ризнице!

Лоренцо понятия не имел, кто были эти «они», но послушался друга. По-прежнему сжимая в руке меч, он перемахнул через низкую ограду и заскочил в восьмиугольную резную деревянную конструкцию, где размещался хор. Ангелоподобные мальчики с визгом бросились кто куда, их белые одежды, развеваясь, трепетали, как крылья испуганных птиц.

Лоренцо, по пятам которого следовали его защитники, протиснулся между хористами и на заплетающихся ногах зашагал к главному алтарю. Едкий дым от ладана смешался с запахом пролитого вина; ярко горела пара высоких канделябров. Священник и два его помощника окружили зареванного Риарио. Лоренцо, не переставая мигать, смотрел на них. В первую секунду он почти ничего не разглядел, ослепнув от яркого пламени свечей. Головокружение вынудило его дотронуться свободной рукой до шеи, а когда он отнял руку, она оказалась окровавленной.

Тем не менее, он усилием воли заставил себя ради Джулиано не терять сознания. Он не мог позволить себе даже секундной слабости — по крайней мере, пока брат не окажется в безопасности.

В ту самую минуту, когда Лоренцо бежал к алтарю, Франческо де Пацци и Бернардо Барончелли протискивались в противоположную сторону, явно не сознавая, что их жертва проскользнула мимо.

Лоренцо остановился на ходу и бросил на них взгляд, чем вызвал столкновения в рядах своей свиты.

Барончелли шел впереди, размахивая длинным кинжалом и что-то неразборчиво выкрикивая. Франческо сильно хромал; у него была окровавлена нога, рубаха забрызгана алыми пятнами.

Лоренцо вытянул шею, чтобы разглядеть среди мечущихся людей то место, где совсем недавно стоял его брат, но ему загораживали вид.

— Джулиано! — закричал он изо всех сил, надеясь быть услышанным в этом гаме. — Джулиано! Ты где? Ответь мне, брат!

Толпа смыкалась вокруг него.

— Все в порядке, — сказал чей-то голос, но так неуверенно, что Лоренцо не успокоился.

Как могло быть все в порядке, если Джулиано исчез. Со дня смерти их отца Лоренцо заботился о Джулиано и как брат, и как отец.

— Джулиано! — вновь закричал Лоренцо. — Джулиано!..

— Его там нет, — раздался приглушенный голос.

Решив, что брат ищет его у южного выхода, Лоренцо повернул назад, туда, где его друзья все еще бились с заговорщиками. Маленький священник со щитом успел удрать, зато безумец остался, хотя и проигрывал битву под натиском Марко. Джулиано нигде не было видно.

Лоренцо обескураженно повернул назад, но блеснувший на мгновение стальной клинок заставил его обернуться.

Оружие находилось в руках Бернардо Барончелли. На глазах у Лоренцо, не подозревавшего прежде, что Барончелли на такое способен, тот вонзил длинное лезвие по самую рукоять в живот Франческо Нори. Раненый выпучил глаза, уставившись на свой живот, его губы округлились, словно он собирался произнести «о», когда повалился назад, соскальзывая с вонзенного в него клинка.

Лоренцо приглушенно охнул. Полициано и делла Стуффа схватили его за плечи и принялись подталкивать к высоким дверям ризницы.

— Не оставляйте Франческо! — просил он друзей. — Кто-нибудь, помогите Франческо. Он все еще жив, я знаю!

Он снова попытался повернуть назад, позвать брата, но на сей раз его доброжелатели не позволили ему даже на секунду замедлить шаг. В груди у Лоренцо возникла боль, причем такая нестерпимая, что ему показалось, будто сердце вот-вот разорвется.

Он нанес Джулиано рану. Причинил ему боль в самое тяжелое для брата время, а когда Джулиано произнес: «Я люблю тебя, Лоренцо… Прошу, не заставляй меня делать выбор», Лоренцо поступил жестоко. Прогнал его прочь, не оказав помощи, которая так была нужна младшему брату.

Ну, как теперь объяснить остальным, что он никогда бы не смог отказаться от Джулиано? Как объяснить, что он чувствовал ответственность за молодого человека, потерявшего отца очень рано и с тех пор считавшего Лоренцо своим наставником? Как он мог объяснить кому-либо то, что пообещал своему отцу, когда тот лежал на смертном одре? Всех ведь беспокоила только безопасность Лоренцо де Медичи, которого считали первым человеком во Флоренции, но они ошибались, все до одного.

Лоренцо затолкали за массивные двери ризницы, которые плотно захлопнулись после того, как кто-то выскочил обратно, чтобы принести раненого Нори.

Внутри, в душном помещении без окон, пахло жертвенным вином и пылью, осевшей на ризах священников. Лоренцо хватал каждого, кто оказывался рядом, за плечи, вглядывался в его лицо, всякий раз испытывая разочарование. Того, кто для него являлся самым важным человеком во Флоренции, здесь не было.

Он вспомнил об огромном ноже в руке Барончелли, о ярких пятнах крови на ноге и рубахе Франческо де Пацци. Эти картины подтолкнули его к дверям, которые он намеревался распахнуть, чтобы возобновить поиски брата. Но делла Стуффа угадал его намерения и мгновенно навалился всем телом на дверь. К нему присоединился старик Микелоццо, затем Антонио Ридольфо, и только под нажимом трех человек дверь оказалась надежно запертой. Лоренцо оттеснили в сторону. Лица его друзей были суровы, выражая то невысказанное, с чем Лоренцо не мог и не хотел смириться.

Он истерично заколотил по холодной резной латунной створке — да так, что кулаки заболели, а потом начали кровоточить. Анджело Полициано пытался перевязать кровоточащую рану на шее Лоренцо куском шерстяной ткани, оторванным от собственного плаща. Лоренцо все время отпихивал руку, но Полициано настаивал, и, в конце концов, рана была плотно перевязана.

Все это время Лоренцо не оставлял своих безумных попыток вырваться на волю.

— Мой брат! — пронзительно кричал он и продолжал метаться, не слушая уговоров друзей. — Я должен пойти и отыскать его! Мой брат! Где мой брат?..