Стальная дуга - Александр Авраменко
Шрифт:
Интервал:
— Хорошо коту. Лёгкий, не проваливается. А тут…
Лётчик оглянулся на пропаханную им борозду и сплюнул. Вот и воронка. Уже схваченные морозцем обледенелые края, копоть, куски металла непонятной формы…
— Мать моя родная, сколько же я без сознания валялся?!
Присвистнул Владимир, ощупав уже прочный лёд.
— Да уж не меньше суток, точно! Надо убираться отсюда, пока гансы не нагрянули…
И он пошёл. Стиснув зубы, чтобы не закричать от невыносимой боли в ушибленном теле. Пока ещё светло…
За те недолгие часы, пока не наступила темнота он успел отойти в глубь леса совсем недалеко, может, на километр, от силы — полтора. Надо было устраиваться на ночлег. Припомнив уроки отца и брата, нашёл местечко, где побольше снега и выкопал нору. Только собрался залезть внутрь, как услышал задушенное мяуканье. Обернулся и с размаху плюхнулся на пятую точку:
— Гитлер! Ну ты…
Кот явился вновь. И не один! В зубах животное тащило невесть откуда пойманного зайца![14]Вскоре на очищенном от снега месте трещал костёр, на котором жарилась кое-как ободранная тушка. Гитлер удовольствовался потрохами, лётчику досталось остальное. Пусть животное и отощало к весне, тем не менее сил у Столярова прибавилось. Причём настолько, что он стащил с ноги унт и рассмотрел распухший до безобразия синий сустав.
— Знаешь, котяра, а похоже, что мы с тобой ещё легко отделались — вывих у меня! Видать, когда падал, зацепился за что-то… Отлежимся, и опять в бой! Главное — до наших дойти…
Он ещё не знал, что Красная Армия сегодня оставила Харьков под напором немцев…
Утром Владимир с трудом открыл глаза — его знобило, во рту какой-то металлический привкус. Попробовал закурить и тут же сплюнул, ощутив во рту неприятный привкус — верный признак повышения температуры. Гитлер вопросительно мяукнул.
— Похоже, кот, плохи наши дела… Заболеваю я…
Лётчик выбрался наружу и осмотрелся. Уже рассвело. Зачерпнул горсть снега, бросил в рот, чтобы утолить нарастающую жажду. Не помогло, только ещё больше пить захотелось.
— Надо идти, котяра. Надо… Иначе здесь и сдохну, как собака…
…В висках стучало. Всё плыло перед глазами. Иногда подступала дурнота и его долго рвало желчью, поскольку желудок был пуст. Самодельный костыль уже протёр комбинезон под мышками до дыры, и больно рвал уже живое мясо под мышкой. Остановившись, Столяров сдёрнул с себя щегольский шарфик из парашютного шёлка и обмотал им рогатку. Стало немного легче, но всё равно — сил уже не оставалось. Внезапно деревья перед ним расступились, и он оказался на вершине горы. Внизу расстилался небольшой хуторок дома в четыре. Мирно поднимался дымок из труб, весело блестели на солнышке белёные мелом стены хат. Донеслось квохтанье кур, блеяние козы. И в этот момент Володя потерял сознание и упал… Его тело заскользило, мелькнуло в клубах снежной пыли, в себя он так и не пришёл…
…-Пить… Пить…
Чья-то мягкая ладонь осторожно приподняла его голову и капли влаги коснулись пересохших губ.
— Вода? Нет. Молоко…
Уже почти позабытый вкус восхитительно сладкого козьего молока… Привкус мёда… Он жадно глотал, пока не выпил всё, затем его так же осторожно опустили на подушку… Подушку?! Глаза мгновенно раскрылись — перед глазами потолок из струганных досок, уже потемневший от времени. Внезапно перед ним возникла перевёрнутая почему то морда Гитлера. Тот коротко мяукнул. Затем послышался мягкий грудной голос.
— Очнулся, миленький? Ты не бойся. Немцев нема у нас. Воны редко сюды издят. А как идуть, так в нас Серко гавкать спочинае, коли воны, ироды, за три версты звидсиль…
Увидеть, кто говорит, так и не удалось пока. Голова не поворачивалась. Сил не было… Но хотелось верить. В лучшее. И он опять провалился в забытье…
Вновь пришёл в себя, когда уже стемнело. В комнате он был один. Уютно мерцала лампадка над иконостасом в углу, да женская фигура в длинной ночной сорочке тихо молилась перед ними, стоя на коленях. Длинная светлая коса длиной до маленьких аккуратных пяток лежала между лопаток, почти не шевелясь при поклонах. Внезапно хозяйка словно что-то почувствовала и, прервав молитву, обернулась — Владимир увидел молодую девушку, или женщину, в полутьме он сразу и не разобрал. Но то, что его спасительница была красива и молода, он понял сразу.
— Очнулся? Пить хочешь?
— Хочу… Если можно…
— Нужно. Я тебе и курочку зарезала, бульончик сварила. Сейчас принесу. В печке стоит, тёплый ещё.
Она подхватилась и умчалась в другую комнату. Через несколько мгновений появилась вновь, уже в телогрейке и с чугунком в руках.
— Сейчас мы тебе поможем… Сможешь сидеть?
— Должен…
Неожиданно сильные руки легко приподняли могучий торс лётчика и подоткнули под спину целую кучу подушек. Сразу стало легче. Затем ко рту поднесли ложку с ещё дымящейся едой. Владимир запротестовал:
— Зачем вы, я сам… Не так уж я и плох…
— Сам, так сам. Я помочь хотела…
Хозяйка положила чугунок ему на колени и сделала движенье, чтобы встать со стула, но Владимир успел ухватить её за руку.
— Чего?
— Вы не обижайтесь. Просто я подумал, что вы весь день по хозяйству, да ещё я вам на голову свалился. Вот и хотел, чтобы вы отдохнули…
Насторожённое выражение исчезло с её лица, она вздохнула и присела обратно на стул.
— Ладно. Ты ижь давай. Тебе надо сил набраться. А поутру дед Василь прийде. Побачит тебе. Да и ногу на мэсто поставит…
— А кто это, дед Василь?
— Та знахарь наш. Дохтура в нас немае, вбили нэмци, вот диду и лечит, коли може… Вин правильный. Не выдаст… Ладно. Поижь — поставь казанок у койци. Ось тоби поганое ведро, нужду справишь, та крышкой прикрой, шоб не воняло. Споняв?
— Понял…
— А я спати пиду…
Хозяйка вновь поднялась и устало потянулась, затем пошлёпала к выходу из комнаты.
— Спасибо вам…
Она обернулась уже в тёмном проёме:
— А? Та не за што… Ти ж летун, нимцев бьешь. Тоби кормить можно…
— А зовут вас как, хозяйка?
— Та люди Дариной кличут. Спи, летун…[15]
Она ушла. Было слышно, как скрипнула щеколда на двери, затем зашуршало одеяло, и Владимир принялся за трапезу. Быстро опорожнил горшок, поставил его у изголовья деревянной кровати, затем осторожно, старясь не греметь, справил нужду и прикрыл ведро крышкой. А после уснул неожиданно крепким сном. На широкой деревянной стойке в ногах лётчика сидел чёрный здоровенный кот и смотрел на раненого хозяина загадочным взглядом зелёных глаз…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!