Четверть века в Америке. Записки корреспондента ТАСС - Андрей Шитов

Раз уж об этом зашла речь, добавлю, что женской красотой Америка меня никогда не поражала (ну разве что изредка в афроамериканском варианте). Меня это даже немного удивляло: казалось, что воистину глобальное смешение рас и народов должно приносить более яркие и привлекательные плоды.

Тем не менее факт остается фактом. Голливудские эталоны пользуются всемирной известностью, но в обычной жизни мужскому глазу в Вашингтоне или Нью-Йорке зацепиться было особо не за что (кстати, один мой местный приятель так это и называл: eye candy, то есть услада для глаз). Вернувшись домой, я нередко думал и говорил, что в поезде метро в Москве больше красивых и элегантных женщин, чем на американском конкурсе красоты.

«Обязательная программа»

Как и в Нью-Йорке, тассовская бригада в Вашингтоне состояла из заведующего и четырех корреспондентов, периодически усиливаемых стажером. Рук постоянно не хватало, но зато скучно не было. Рабочий ритм в городе на Потомаке был в целом более напряженным, чем на Гудзоне, — прежде всего из-за «обязательной программы».

При мне она включала практически ежедневные брифинги в Белом доме и Госдепартаменте, который, кстати, тоже находился от нас недалеко: минут 15–20 пешком. Кроме того, раз-другой в неделю журналистов собирали на брифинги в Пентагоне (туда, в вашингтонский ближний пригород Арлингтон, при необходимости приходилось ехать на машине или на метро), а время от времени, без строгой периодичности, и в других правительственных ведомствах, включая тот же Минфин или Минюст.

В Конгрессе США (с полчаса от нас пешком по Пенсильвания-авеню) в различных комитетах и комиссиях бесконечно тянулись слушания, обычно многочасовые. Брифинги, конференции и тому подобные встречи устраивались в международных организациях — МВФ и ВБ.

Сверх того, журналистов зазывали к себе на «посиделки», как я их называл, всевозможные политологические конторы, которые мы в шутку именовали «думающими танками», поскольку по-английски они называются think tanks (другой расхожий эпитет — brain trusts, то есть мозговые тресты, термин, родившийся при Рузвельте, в наши дни уже канул в Лету).

В Вашингтоне подобных заведений не один десяток, поскольку они варьируются не только по исследовательскому профилю, но и по идеологической ориентации. Они вырабатывают политические оценки и рекомендации, преподносят их правительству, Конгрессу и всем, кто готов слушать, а также служат временным пристанищем для чиновников, оказавшихся не у дел в результате очередной ротации партий во власти, но рассчитывающих со временем еще «порулить».

Вся эта публика плодила бессчетное множество докладов, исследований и тому подобных бумаг, которые также требовали внимания.

Не конкуренты, а союзники

Иностранные посольства, торгпредства и культурные центры тоже проводили собственные мероприятия для прессы по различным поводам. А в Вашингтоне ведь представлен весь мир!

Российское посольство в США при мне возглавляли поочередно Юлий Воронцов, Юрий Ушаков, Сергей Кисляк и Анатолий Антонов. Все были профессионалами высшей пробы, я у них учился, как и у Алексея Можина, который в те же годы бессменно представлял Россию в МВФ. Но в повседневной работе я все же старался замыкаться не на послов, а на их заместителей и других старших дипломатов. Многие по сей день остаются моими добрыми друзьями.

Вообще я, честно говоря, никогда не понимал смысла межведомственного соперничества и ревности, хотя и сознавал, что они существуют. На мой взгляд, с теми же дипломатами мы, журналисты, не конкуренты, а естественные союзники. И если сегодня я делюсь с сотрудниками посольства добытой информацией (оговорив, конечно, что от них она не должна «утечь» в другие СМИ), то завтра они мне расскажут о своих планах или подскажут какой-нибудь осмысленный вопрос ньюсмейкеру.

И даже когда я в силу профессиональных ограничений не все могу сказать коллегам (а такие случаи тоже бывали, поскольку нормальный журналист никому не раскрывает конфиденциальных источников), они отнесутся к этому с пониманием, поскольку и сами неукоснительно соблюдают служебные правила. Вообще главное — знать и понимать эти самые правила, не подводить друг друга и стремиться к обоюдной выгоде: win-win, как говорят американцы. Я всю жизнь из этого исходил и пока еще ни разу не пожалел.

Служба службой, а дружба дружбой

Помимо российских мы, естественно, всегда выделяли в общем ряду представительства постсоветских государств. В те годы их дипломаты только начинали обживаться в американской столице, и я всем им искренне предлагал нашу помощь. И далеко не сразу осознал, что даже искренний благожелательный интерес с нашей стороны отнюдь не всех радует. Некоторые наши бывшие соотечественники — и не только прибалты — подчеркнуто старались держаться от нас подальше.

Хотя случались и исключения. Так, некий новоиспеченный посол, пришедший в дипломатию со стороны, однажды попросил меня… написать за него годовой отчет. Я, естественно, поблагодарил за доверие, но вежливо отказался, ссылаясь на занятость.

В целом у нас выработался подход, при котором мы никому не навязывались, но дружили с теми, кто был к этому готов. Например, несколько лет готовили видеоматериалы из Вашингтона по запросам казахстанских СМИ (это был спецпроект, согласованный руководством национальных информагентств двух стран).

Тесно общались мы поначалу и с украинцами, которых я считал и считаю братским народом. Один из глав МИД Украины вместе со свитой даже однажды заглянул к нам в отделение ТАСС, и мы беседовали там «в тесноте, да не в обиде». В другом случае киевский МИД распространил как свой документ написанный мной текст о визите в США еще одного их министра. Посольство попросило для этого мою заметку, а я, разумеется, был этим только польщен.

Правда, позже произошла и загадочная история с украинскими санкциями. В 2015 году меня по причинам, которые мне и до сих пор доподлинно не известны, внесли в Киеве в некий черный список вместе с несколькими другими российскими журналистами. На следующий год так же внезапно и необъяснимо из него исключили («искупил, значит», пошутил по этому поводу один мой приятель).

Но и то и другое мне всегда казалось лишь примером бюрократического головотяпства. Велели украинским дипломатам по всему миру «представить рекомендации» на заданную тему, они и назвали мало-мальски подходящие кандидатуры. Я же, например, действительно задавал неудобные вопросы украинским политикам в Вашингтоне, а пару раз и опережал их с новостями о том, даст или не даст МВФ кредиты Киеву.

В общем, все как обычно: дружба дружбой, а служба службой. Но, между прочим, даже после начала вооруженных конфликтов в Грузии и Украине не все личные контакты с их дипломатами и журналистами в Вашингтоне у нас были прерваны.

Заодно скажу, что среди ярких впечатлений вашингтонских лет память хранит поход в 2010 году на концерт «Океана Эльзы» в одном из столичных американских клубов, разговор с лидером группы Станиславом Вакарчуком. Он тогда с улыбкой вспоминал, как один из фанатов спрашивал его, кому пришла в голову «фишка» петь по-украински, и уверял, что у русского языка в Украине проблем никогда не будет.