Наш Витя - фрайер. Хождение за три моря и две жены - Инна Кошелева

«Кого он обхитрил? — подумал Витя. — Себя? Господа, не дай, не дай Бог? Но от этой его религии мне не хуже, точно».

Какой кайф не спешить по утрам на работу! Утренние часы даны человечеству для наслаждения.

Первый взгляд на мир. В Израиле — это почти всегда — на солнце. Роскошный алый шар выпрыгивает в Иерусалиме из-за горы внезапно, чтобы стремительно оповестить: радуйтесь, вы живёте!

Со вторым взглядом — прикосновение к Мане, влажноватой и разогретой снами. В Москве они тоже любили друг друга утрами. Стук двери — дети ушли в школу, и тут же давал о себе знать излишек молодых радостных сил. Здесь он отвык от семейного ритуала. Вспомнилось. Хорошо!

Утро — это кофе с запахом милой, привычной жизни.

Только вернув всё это, Витя осознал, что жил столько времени как робот. Что сделала из него работа на стройке? Кто он был всё это время? Внешний человек, функция, винтик в машине технического прогресса. Великий пролетарский писатель Максим Горький описал такое в школьной повести «Мать». Витя думал — преувеличение, литература. Ан нет. Он ужаснулся, представив, что именно так добывают свой хлеб на земле почти все люди. В поте лица… Жизнь — каторга? Жизнь — тюрьма? Без игры красок и звуков, без прикосновений? Без волн, рвущихся из глубины твоего существования к другому человеку?

…На оформление дома и кой-какое благоустройство ушел месяц. Но уже в это время Витенька почувствовал беспокойство: он тратил деньги, не восполняя свой «капитал». Не зарабатывая. Так уж устроен Витя, — долг перед Манечкой, детьми, а теперь и перед Зеевом не отпускал его даже во сне. Не дав себе толком отдохнуть, он вновь искал работу. Полегче, чем стройка, конечно.

Витя не мог вспомнить, как попало к нему объявление, автоматом сорвал с фонарного столба? Зато прекрасно помнил предысторию предыдущего экстрасенсорного захода. Ещё в Москве кто-то позвал его «на Джуну». Зал автодорожного института был набит до отказа: студенты, профессора, министерские работники. Но современная колдунья сразу выделила Витеньку. На нём остановились глаза, не излучающие света, глаза без глубины, похожие на чёрные камни:

— Какая аура! И сильная, и развитая! Вы можете лечить других, не опасаясь за своё здоровье.

Ещё и лечить! Самуил Абрамович посмеялся тогда над этим открытием и уникальным Витиным способностям предпочёл обычные: попросил сменить прокладку кухонного крана. Эпизод забылся. Но объявление напомнило: оно обещало активизацию мистического дара, а также практическое и, что очень важно, выгодное его использование. Учреждение «нетрадиционной медицины» — это тебе не стройка, не подъём тяжестей под палящим солнцем. Стоит попробовать, решил Витя. Набрал номер указанного телефона и записался на курсы.

Около автобуса в броуновском движении пребывали люди странного вида. Разного. Но странного. У всех почти были «выжженные» угольные глаза и встрёпанные волосы (лысоватым был только наш Витенька, по-чиновничьи, старательно причёсанных не было). Все женщины подходили под ту невротическую категорию, у которой основные признаки — космы, лезущие в глаза. Автобус колесил по Иудее, близ Мёртвого моря. Около часа езды, но «совершенно особая энергетика». «Там, где-то рядом, неизвестно где, правда, могила Моисея», — полушёпотом сообщил главный.

Вот тогда-то и пристал к Вите какой-то лохматый тип:

— Вам лучше сесть вон там, на моё место в последнем ряду.

— Почему бы это? — поинтересовался Витя. — Больше трясёт?

— Разве вы, — тип смотрел на него с ужасом, — вы не чувствуете, что здесь вам сидеть противопоказано?

Витя не шелохнулся.

— Вы рискуете.

— Это моё дело.

— Но вы рискуете не только собой, всеми нами.

Витя не сказал, но подумал: «Не на фрайера напал».

— Авария, столкновение, или, о нет, не дай, не дай Господь, падение в пропасть, — кликушествовал тип. — Я понял, что место в последнем ряду — ваше. Я вас спасаю.

— Не надо.

— Я вижу страшное…

— Пошёл вон! — гаркнул Витя на весь автобус. — И место это моё!

Тип отлетел.

Зато тут же пристал один из организаторов курсов. Прямо в поездке, не боясь грядущих автокатастроф, начал собирать деньги.

Организатор начал с Вити, чтобы не отвязался (почувствовал в нём отсутствие благоговения перед волшебным ремеслом). На весу, на крутых виражах рука мытаря делала пируэты в тетрадке со списком.

— Марголин? Да, конечно, вы похожи на Марголина…

«Что он несёт? Я похож на себя?»

— Удивительно, но я и есть Марголин, — сказал Витенька и взял квитанцию.

На бумажке, изготовленной простейшим компьютерным способом, значилось 1200 шекелей. «Боже, — в несвойственном ему возвышенном регистре подумал Витенька, — как легко отдаются деньги на этой земле! Но попробуй их заработать!»

На занятиях в плохоньком окраинном клубе-«матнасе» Витенька сидел отдельно от всех, на балконе. После ночного дежурства с Петко он то и дело впадал в дрёму.

Очнулся. Неужто сон продолжается? Страшилка времен пионерского детства. Чёрная-чёрная сцена… Чёрный-чёрный стол… Чёрный-чёрный труп, а над ним шесть человек делают круговые пассы. Лежащий конечно же сел и «честно признался», что после этого, «именно этого экстрасенсорного воздействия» прошла его «многолетняя боль справа»…

Второй отрезок бодрствования пришёлся на процедуру, очень напоминающую спектакль о голом короле. Приставучий автобусный тип оказался специалистом по «ауре». Он оглаживал (правда, на расстоянии) самую уксусную даму. То поднимался на цыпочки и воздевал руки над её головой, то отходил и разводил руки, будто охватывая невидимую бочку, осью которой и была худющая невротичка.

В третий раз Витю разбудило чтение чужих мыслей вслух, переросшее в ссору: «Вы думали об этом, я знаю, вы думали!», «Кто лучше знает, думал я или нет?», «Вам не нравятся ваши мысли, поэтому вы отказываетесь…», «Вы хотите сказать, что я мыслю по-чёрному?»… Лохматые экстрасенсы чуть не дрались.

Во всём-то ты видишь то обман, то подвох.

— Если бы ты посмотрела, и ты бы увидела.

— Тогда зачем отдавал деньги, на какие семья может жить целый месяц?

— Не знаю. Как-то помимо воли…

— Вот видишь, значит, они — экстрасенсы.

— Здесь все экстрасенсы… Жизнь заставит, и ты станешь женой Фараона, есть у нас одна такая, помнящая своё прежнее воплощение.

Но в матнас Витя по-прежнему ходил. Начались занятия по акупунктуре. В активные точки своего земного тела он верил. Освоил лучше всех массаж, иглотерапию и вполне успешно применял для оздоровления собственной жены Манечки серебряные иголочки, втыкая их Маньке то в мочки уха, то в переносицу. Манечку они очень украшали.

Между тем курсы с каждым днём хирели. Из матнаса они переместились в грязноватую квартиру в далёком самарийском городке. Автобус фирмы «Мерседес» сменился разбитым джипом, который перевозил курсантов из центра к месту занятий порциями. И пока одни тряслись по горным дорогам мимо стоянок бедуинов и опасных арабских селений, другие жарились на солнце. Но окончательно «уникальность получаемых знаний» стала ясна, когда Витя увидел в комиссии, выдающей ришайоны, Соню Эйнштейн. За каждое свидетельство Соня получала от выпускников по двадцать шекелей.