Ген деструктивного поведения - Владимир Паутов

Все наши пацаны лежали дружно в одном месте. Зрелище, представшее перед нашими глазами, было страшно и ужасно. Я не буду пересказывать в подробностях всё, что мы увидели, ибо не всякий человек сможет выдержать этот мой рассказ, да и мне самому вспоминать увиденное тогда в горном кишлаке не хочется, ибо горько становится от воспоминаний тех, горько и печально.

― Командир! ― Доложил капитан Стэнлер, ― это не база отдыха. Здесь у них штаб. Мы обнаружили мощную радиостанцию, склад боеприпасов и медикаментов, телефонный коммутатор на сто номеров и уйму документов.

― Отлично, Владислав! Документы с собой, остальное заминировать и сжечь! По радиостанции свяжитесь с вертолётчиками, дайте координаты и пусть приходят за нами сюда. Ничего страшного, мы всего-то углубились на 9 километров. Думаю, пакистанских пограничников здесь нет. Пока нет! Действуй Владик!

― Слушаюсь, командир! — Козырнул мне в ответ капитан.

Связь была установлена быстро. На базе волновались, ибо по сигналу нашего радиомаяка забрали ведь не мою группу, а погибших десантников. «Вы их всё-таки нашли? Молодцы! Только ваша группа на территории Пакистана, вы об этом знаете? Но я высылаю своих разведчиков вам на помощь. Дайте координаты!» — кричал командир полка так, что было слышно всем, кто находился рядом с радистом. Наши вертушки находились в аэродроме в Джелалабаде и должны были прилететь через час-полтора — это в лучшем случае. Мы стали переносить тела наших ребят в тень, когда вдруг по нам начали интенсивно стрелять, а группа охранения доложила, что попала под плотный огонь. Этого и следовало ожидать, ведь мы не смогли перебить всех «духов». Поэтому бандиты, скоро очухавшись, решили, по-видимому, отбить тела расстрелянных ими солдат и нас ещё пленить или убить в придачу ко всему. Нам было хорошо известно, что за каждого убитого советского солдата и офицера платили очень даже хорошие деньги, причём в долларах США. Кто платил? Ну, я думаю известно кто — наши «лучшие» друзья.

Мы находились почти на окраине деревни. Оборону держать в таком положении весьма затруднительно, особенно когда в группе всего-то и было двенадцать человек, пусть даже очень подготовленных. Одно дело внезапно напали, сделали работу и отошли, или господствующую высоту оседлали, когда противник внизу, пункт управления захватили, резиденцию чью-нибудь штурманули, а здесь было всё по-другому. Начинался самый обычный войсковой бой, который, к сожалению, мы не могли долго вести. Не наше это дело и не наша тактика вести затяжные боевые действия, но так уж сложились обстоятельства, что выбирать не приходилось. Мы находились за забором и на открытом дворе, а «духи» наступали на нас, используя естественные укрытия и деревья, растущие вокруг нашего убежища. Они могли легко и очень даже просто забросать нас гранатами, но видимо очень уж им хотелось захватить в плен «шаурави»6, жадность к деньгам душила их душманские души, поэтому и лезли они упорно и настойчиво, чтобы осуществить свой план. Нужно отдать бандитам должное, воевать они умели и довольно неплохо. Мы же старались не подпускать «духов» близко к дувалу. Но долго так длиться не могло. У нас появились первые раненые. «Дальше будет больше, — только успел я подумать, как что-то обожгло мою левую руку и отозвалось тяжёлой болью в плече. Пуля, пройдя навылет прямо под мышкой и к счастью не задев кость, на какое-то время вывела меня из строя. — Вот тебе и на! Сглазил сам себя, балбес! Ладно, хватить ныть, о деле надо думать! Вертолёты здесь сажать нельзя, их запросто подобьют. Но лётчикам не прикажешь, а они без нас отсюда не улетят, будут кружиться, пока керосина хватит, считают себя тоже спецназовцами, потому, как работают с нами уже почти год. За подлость посчитают и трусость уйти без нас. Вертолёты нужно встречать наверху, там есть удобная площадка. От деревни до неё полтора километра. Ох-хо-хо! И дорого же будет стоить нам эти две тысячи шагов!”― лихорадочно думал я, тщетно пытаясь перебинтовать руку, но это никак не удавалось сделать. Ко мне подполз капитан Андрей Гомонов: «Саша, ты как? Давай помогу! Тебе стоит сделать укол! Смотри! Кровь здорово хлещет, да и заражения чтобы не было». Только сейчас, после этих слов, я вдруг почувствовал, как рука начала неметь. Она стала для меня словно чужая. «Да, это хреново. От потери крови через пару часов может так поплохеть, что… Не дай Бог, конечно…, тогда…, а мне ребят выводить из боя надо, да убитых разведчиков вывезти всех! Всё верно, Андрюха! Ты давай перевязывай и рану получше обработай, укол я себе сам поставлю», ― прокричал я своему товарищу.

Бой тем временем разгорался с каждой минутой. Мы словно разворошили осиное гнездо. Впрочем, так оно потом и оказалось. Здесь находилась и основная база подготовки, и место отдыха, и штаб боевиков, но главное заключалось в том, что мы находились на территории Пакистана, поэтому и «духов» здесь было много, словно мух. Да и местные власти естественно подняли тревогу. Душманы будто тараканы ползли со всех сторон, перебегали от дерева к дереву, от камня к камню. Они неуклонно приближались к нам. Мы же держали оборону и старались не допустить противника на бросок гранаты. Конечно, в таких условиях продержаться можно было бы долго, но в конечном итоге при этом обязательно погибнуть. Только вот гибель, пусть даже геройская, в наши планы не входила. На одном участке обороны «духи» умудрились подползти к самому забору и прорвались внутрь двора, за дувал. Трое моих бойцов: капитан Лебедев, капитан Стэнлер и капитан Фомичёв, вступили с ними в рукопашную и, отбив атаку, передали мне по внутренней связи, что противник подтягивает артиллерию, несколько горных пушек, на прямую наводку и разворачивает миномёты. Это сообщение меня не обрадовало. Тут же пришёл другой доклад о том, что на восточной окраине деревни явно слышится звук работы двигателей, по-видимому, оттуда к центру выдвигается несколько танков или бронетранспортёров. Вдруг в воздухе послышался специфический воющий звук, который нельзя было спутать ни с каким другим, ибо такой свист может издавать только летящая мина. Разрыв последовал буквально через пару секунд, за ним второй, третий, а это означало, что нас могут накрыть в считанные минуты, ибо огонь открыла миномётная батарея. «Значит, на подмогу к бандитам подошли воинские части пакистанской регулярной армии, ибо у местной полиции навряд ли могли состоять на вооружении миномёты и танки с бронетранспортёрами. Ну, конечно же, захватить нас для них сейчас было архиважным делом, хотя бы лишь для того, чтобы раздуть потом политический скандал о вмешательстве, агрессии и прочих нарушениях суверенный прав», ― пришла в голову невесёлая мысль.

Действительно, как я и предполагал, на площадь напротив как раз того места, где мы держали оборону, выехал БТР и из своего крупнокалиберного пулемёта начал поливать свинцом по глиняному забору, который служил нам надёжным укрытием. Куски земли и глины брызгами полетели в разные стороны, но пули нанести особого вреда нам не могли. Забор-то был всё-таки сложен из камней. Но пулемётчик и не хотел нас расстрелять, у него была другая задача, он не давал нам поднять головы в то время, как «духи» начали быстро перебежками приближаться к забору, что служил моим бойцам защитой от пуль и осколков. У нас с собой было несколько переносных комплексов реактивных огнемётов «Шмель». Мы всегда в рейды брали с собой несколько штук этих эффективных снарядов, простых в обращении и непривередливых в хранении, так, на всякий случай. Сейчас они пригодились нам как никогда. В какой-то степени нам даже, можно сказать, повезло, ибо в подвале дома мы обнаружили и ручные гранатомёты с выстрелами. Бронетранспортёр был подожжён с первого выстрела. Владислав, то есть капитан Стэнлер, влепил ему гранату прямо под башню, отчего её заклинило, а кто-то в этот момент выстрелом из огнемёта попал в окно водителя, которое не было закрыто броневым щитком. БТР заполыхал сильным чадящим пламенем. Вскоре внутри него стали взрываться боеприпасы. Проехать к тому месту, где мы держали круговую оборону, стало практически невозможно. Горящий бронетранспортёр перекрыл всю дорогу, а сзади возвышались горы. Его теперь можно было или оттащить назад, или вытолкать на площадь, но для этого нужно было пригнать вторую машину.