Спартак Мишулин. Правда под запретом - Карина Спартаковна Мишулина

– это предательство, домогательства к несовершеннолетним, обман, непризнание ребенка, несодержание ребенка, жизнь на две семьи, это все оскорбительно и гадко!

А тем более когда это – ложь!

Ложь в адрес светлейшего и честнейшего человека!

Папа не умел врать, ну особенность у него была такая, порой даже если хотел что-то скрыть, неприятности по работе или здоровью, чтобы нас не волновать – не мог! Мы за секунду понимали, что что-то не так. Потому что, когда любишь, когда в семье близость и доверие, когда нет скандалов и ссор, когда люди бегут с работы домой, когда дома уютно и хорошо, ты знаешь своих близких, как никто другой!

Ведь у каждого человека есть в жизни тот, за кого он порвет, кого любит больше жизни. Просто остановитесь и подумайте, ведь это так!

Для кого-то это может быть ребенок, мама, папа, муж или жена, не важно, но у каждого есть тот, за кого будешь биться и не позволишь его обижать! Так вот для нас такой человек – мой папа! И вообще наша семья! Наш мир, в который вдруг бесцеремонно вошли грязными ногами, публично, без спроса.

И потом, хотим мы или нет, но мы живем в социуме, где как бы действуют законы, гражданские и уголовные. А еще в последние годы наше общество вернулось в церковь, люди ходят на службы, ставят свечи, молятся и вроде как стараются соблюдать Закон Божий, так вот теперь вдумайтесь, все эти законы были нарушены этой статьей!

Уголовные законы по статьям 137 и 128.1: внедрение в частную жизнь и клевета, и гражданский: честь и достоинство и деловая репутация.

Но самое главное, моего папу, которого нет в живых, на всю страну публично обвинили в прелюбодеянии и блуде, а это один из смертных грехов!

Даже во время исповеди мы можем говорить лишь о себе, о своих грехах, не привлекая других людей и не называя их имена, а тут парень за деньги (он подтвердил в суде, что получил деньги за интервью в журнале) продает якобы правдивую историю, но рассказывает не о себе, а о своей маме, которую тоже выставляет не в лучшем свете, но и касается моей семьи! Моего папы! Народного артиста, лауреата Государственной премии! Человека, который не может ответить и постоять за себя!

Рис. 20. Папа и Б. Н. Ельцин. Папе вручают Гос. премию

И я должна была промолчать?

Не реагировать? Молча позволить навесить на любимого человека грехи?!

Молчание для меня равно предательству!

Потом, знаете, даже если предположить, что это, допустим, могло быть правдой, эти вопросы нужно было решать при жизни человека, тет-а-тет с ним, напомню, что на момент смерти моего папы парню был двадцать один год. Вполне себе не ребенок!

Да и когда писалась статья, ему было за тридцать, как-то жил он с этим больше тридцати лет, повзрослел, начал работать, его псевдоправда ему была не нужна? А тут вдруг что случилось такого, что нужно было это выносить на публику? Понадобились деньги и слава?

Он же не решил разобраться лично и расставить точки над i, когда был жив папа, а дождался, когда пройдет двенадцать лет с его смерти, и славненько продал свою лживую историю журналу, закрутив этот страшный ком.

Но обо всем по порядку.

Я дочитала статью, было ощущение, что кто-то решил меня свести с ума, доказывая, что я не жила своей жизнью.

Согласитесь, у каждого есть какие-то факты в жизни, которые неоспоримы. Как, например, имя. Допустим, кого-то зовут Мария, и вот появится человек, который усердно будет доказывать, что вы не Мария, что ваши родители – не ваши, что вы это не вы, и так далее.

Конечно, можно задуматься, а вдруг и правда Мария не Мария, но ведь каждый человек живет с какой-то биографией, которая может быть неизвестна другим людям, но уж сам про себя-то человек отчетливо помнит и знает детали и факты своей жизни.

Так было и со мной. Прочитав эту статью, с одной стороны, я понимала, что кто-то взял и просто переписал мою жизнь и жизнь моих близких, так как я сама часто давала интервью о папе и в этой статье были просто мои слова, описаны мои поступки или папины, мои события, а с другой стороны, были мысли: зачем, кто он такой и что вообще происходит?

Да и, кстати, хоть это и никого не касается, но за все данные мной интервью о папе в газетах, на телевидении, например в передаче «Наедине со всеми», я не получила ни копейки! Я даже и не спрашивала про гонорар, мне просто хотелось продлить память о папе.

Я дождалась приезда мужа, рассказала тихонько это все ему, и у меня был главный вопрос: как сказать маме и говорить ли ей об этом?

Я понимала, что она рано или поздно узнает и хуже будет, если узнает не от меня, а от «доброжелателей». Но как ей сказать?

Второй раз в жизни я была в такой ситуации. Первый, когда мне нужно было ей сообщить о папиной смерти.

2005 год, 17 июля…

За три недели до этого папа вернулся с гастролей и лег в больницу на профилактику. У него были проблемы с сосудами, и год назад нам предлагали шунтирование, но мы отказались. Папа начал, под контролем мамы и врачей, лечиться амбулаторно, принимая лекарственные препараты. И вот спустя год коронография показала, что есть улучшения. Но, к сожалению, сердечный клапан был полностью закальцинирован и мог оторваться в любой момент, и тогда смерть была бы очень болезненной и мучительной.

Собрался консилиум, куда позвали нас с мамой. Врачи долго говорили нам, что теперь это распространенные операции, что они уже не так опасны и т. д. В общем, всем врачебным составом убедили нас, что без операции никак.

Как говорила мама, как будто нас загипнотизировали. Потом уже мы думали, что, возможно, надо было обращаться за границу, так как операции-то у нас делают хорошо, а вот выхаживают не всегда.

Операцию назначили на 14 июля. Но за пару дней почему-то резко перенесли на 13 июля.

Каждый день, пока папа лежал в больнице, мы приезжали к нему с мамой и с раннего утра до отбоя были с ним.

Пролежав в больнице неделю, он стал хорошо выглядеть, отдохнул, выспался, стал бодрее.

Он как раз дописывал свою пьесу, которую писал много лет и каждый день читал нам то, что написал. Советовался, как лучше. Это было его мечтой – дописать ее и поставить в театре. Еще в 80-е годы он, вдохновившись пьесой «Любовь к трем