Дневники Клеопатры. Восхождение царицы - Маргарет Джордж

— Увы, это невозможно, — со сдержанным достоинством промолвил мальчик, выпрямившись.

Он был заметно выше меня, а вот о том, что он евнух, я не сразу догадалась. Это стало очевидно только потом.

— Почему? — требовательно спросила я.

— Я свободен только в эти часы.

— Ты знаешь, кто я?

Не хватало еще, чтобы какой-то мальчишка спорил с царевной!

— Да, — ответил он все с тем же странным достоинством. — Ты Клеопатра Младшая. Будь ты римлянкой, тебя звали бы Клеопатра Минор — Малая, что было бы неправильно. Ты играешь не последнюю роль.

— А ты кто?

— Меня зовут Мардиан, царевна, — ответил он. — Я живу в царских покоях. Пока учусь, но надеюсь со временем пригодиться царю.

— А… так ты евнух, — догадалась я.

— Да, — кивнул он, не поморщившись.

— Зачем же ты приходишь сюда изо дня в день?

Я могла спросить его об этом, а он спрашивать меня не мог.

— Потому что я хотел бы походить на Александра.

Услышав это, я рассмеялась, но взглянула в его лицо и почувствовала себя неловко. Он не ожидал от меня столь жестокого удара.

— Никто не может уподобиться Александру, — пробормотала я, пытаясь загладить свою бестактность. — Поэтому тот, кто пытается это сделать, вызывает лишь смех. Вспомни хотя бы обо всех достойных сожаления царях, что звались Александрами. Они пытались ему подражать и приказывали изображать себя похожими на него — с развевающимися волосами, с тем же поворотом шеи. Нет, никому из нас не сравниться с Александром.

Я говорила торопливо, стараясь загладить свою оплошность, хотя и не произносила слов извинения.

— Значит, ты тоже хочешь походить на Александра? Ты сказала: «никому из нас».

Он поймал меня.

— Да, — призналась я. — Мне хотелось бы походить на Александра. Наверное, ты бы сказал, что для женщины это еще более несбыточно, чем для евнуха. Наверное, так оно и есть. Но мне хотелось бы походить на него не телесно, а силой духа. Признаюсь, порой он кажется мне куда более живым, чем те люди, что заполняют дворец.

Александр, златовласый, в золотом панцире, молча лежал в гробу, а наши слова вились над его головой.

— Да! И мне тоже! — сказал Мардиан. — Он помогает мне выносить трудности и несправедливости. Когда меня дразнят или насмехаются, я говорю себе: ничего, терпи, ведь завтра ты придешь к Александру.

Он выглядел несколько смущенным оттого, что признался в этом.

— Ты сказал, что живешь во дворце. А где именно? — поинтересовалась я, почти забыв, что еще недавно мечтала от него избавиться. — Может быть, я смогу тебя навестить.

— Я живу в большом здании напротив храма Исиды, что смотрит на восточное море.

Разумеется, я знала это здание: там размещались архив и школа писцов.

— А другие там?.. — Я хотела сказать «такие же, как ты», но заколебалась.

— Нет, в нашей группе из пятнадцати учеников евнух только я, — добродушно ответил он. — Правда, Деметрий, наш наставник по математике, тоже евнух. А еще нас учат грамматик из Афин и ритор с Хиоса.

— Нас учат тому же самому, — промолвила я, скорчив физиономию. — Нашего риторика зовут Феодот, и я терпеть его не могу! Он подлый и низкий, как змея.

— Змеи не низкие и, уж конечно, не подлые, — серьезно возразил Мардиан.

Он выглядел обиженным.

— Что ты этим хочешь сказать?

Всем известно, что у змей такая природа, пусть даже богиня-кобра Уаджет считается покровительницей фараонов Египта и ее изображение с раздутым капюшоном венчает царскую корону.

— Я изучал змей, — сказал он, — и прекрасно знаю, что они вовсе не такие, какими их пытаются представить. Тебе стоило бы посмотреть на моих животных: я держу их в нескольких загонах рядом с конюшнями. Там у меня есть и особое помещение для змей.

— Вот как? А какие еще у тебя животные? — заинтересовалась я.

— Был страус, но он вырос слишком большим для меня. Теперь я держу маленьких животных: ящерок, черепашек, ежиков. Мне бы очень хотелось завести маленького крокодильчика.

— А мне, Мардиан, очень хотелось бы взглянуть на твоих питомцев, — сказала я.

В тот день мы покинули Александра, уделив ему куда меньше внимания, чем обычно.

Вскоре мне удалось выбраться к Мардиану. Я нагрянула к нему во время занятий, и, хотя мой приход вызвал большое оживление и любопытство, урока геометрии — этой наукой особенно славилась Александрия — наставник не прервал, и мне пришлось дожидаться окончания. Группа состояла по большей части из мальчиков, хотя среди учеников я приметила и девочек — пять или шесть. А также знакомого мне Олимпия.

Он склонился над каким-то папирусом и изучал его с таким воодушевлением, что казалось, он сейчас проглядит в нем дырку. За прошедшее время Олимпий заметно подрос и утратил детскую округлость, что запомнилась мне после нашей встречи на том давешнем пиру… неужели прошло уже пять лет? Теперь его лицо похудело, а большие глаза стали еще более заметны. Ему, наверно, уже исполнилось четырнадцать.

По окончании урока я ожидала, что Мардиан поздоровается, но он словно не замечал меня, продолжая разговаривать с кем-то из товарищей. Наконец, не выдержав, я сама подошла и спросила напрямик:

— Мардиан, ты стыдишься нашего знакомства?

— Нет, что ты, царевна, — испугался он. — Просто я не решался претендовать на знакомство лишь из-за того, что наши пути случайно пересеклись. Было бы дерзко с моей стороны…

— Чепуха! — заявила я, хотя понимала, что многие на моем месте рассуждали бы именно так: случайная встреча — еще не основание для дружбы. — Разве мы с тобой не братья по Александру?

Не успев договорить, я поняла, что «братья» — не самое подходящее слово, поскольку ни он, ни я телесно не относились к мужскому роду. Однако с другой стороны, понятие братства означало нечто большее, чем физическое родство.

— Если ты этого хочешь, я тоже хочу, — промолвил он.

— Хорошо. Значит, договорились. — Я обняла его рукой за плечи. — Еще я хочу, чтобы ты показал мне своих животных. Потом я отведу тебя в наш царский зверинец. А потом…

Мардиан оказался отличным другом, и очень скоро я стала скучать по нему даже после недолгой разлуки. Наша дружба крепла день ото дня: мы вместе делали уроки, собирали цветы, сооружали из обожженных глиняных кирпичиков миниатюрные города, обнесенные стенами. Совместными усилиями мы соорудили колесницу, куда запрягли черных коз, и, исполненные гордости, катались в ней по дворцовой территории.

Придя к Мардиану в следующий раз, я попала на урок истории. Речь шла о Птолемеях. Увидев меня, учитель не на шутку встревожился и побледнел.