Сталинская гвардия. Наследники Вождя - Арсений Замостьянов

Известен случай: как-то на подмосковной автостраде сломалась машина Предсовмина. Пока водитель копался в моторе, Косыгин внимательно смотрел на проносящиеся мимо грузовики и что-то записывал в блокнот. Вскоре уже правительственные головы размышляли: как избавиться от порожних рейсов, говорили об «обратном грузе» и «тонно-километрах»… Грузовики-то по шоссе мчались пустые! В будничной работе цепкий ум премьера проявлял себя без сбоев. Строители помнят, как быстро Косыгин вник в необходимость внедрения профилированного настила из тонкого оцинкованного железа. Как настаивал на производстве эластичных перчаток для монтажников – вместо неудобных рукавиц.

Интересные воспоминания о Косыгине оставил Виктор Суходрев, знаменитый советский переводчик и дипломат, сопровождавший Алексея Николаевича во многих поездках. В воспоминаниях Суходрева Косыгин предстает мужественным, любознательным и находчивым человеком, компетентным политиком. Косыгин любил пешие прогулки, совершал их во всех городах – и советских, и заграничных. В канадской столице, на прогулке с премьер-министром Трюдо, нашему герою пришлось в полной мере продемонстрировать истинно русский характер, полный самообладания. Суходрев вспоминает: «Вдруг каким-то боковым зрением я заметил, как что-то черное мелькнуло справа, с той стороны, где шел Косыгин. Тут же я ощутил довольно сильный удар в правое плечо. И увидел, что к Алексею Николаевичу сзади тянутся две руки. Они обхватили его и вцепились в лацканы пиджака. Человек в черной кожаной куртке явно пытался опрокинуть Косыгина на землю. Я услышал крик: «Свободу Венгрии!». Инцидент длился, вероятно, не более нескольких секунд. Сразу же среагировал старший охранник Косыгина, а также сопровождавшие канадцы. Схватили человека и повалили его на землю. Охрана моментально сомкнулась вокруг Трюдо и Косыгина, и я, естественно, оказался в самой гуще. Все были в шоке. Особенно разволновался Трюдо. Но Алексей Николаевич оставался невозмутимым. Он первым делом осмотрел свой пиджак и с досадой произнес:

– Надо же, пуговицу оторвал…».

Виктор Суходрев отмечал косыгинское «умение спокойно, без всякой суеты выходить из затруднительных положений». В историю вошли встречи Косыгина с Линдоном Джонсоном, с Насером, с Чжоу Энлаем, визит в Лондон. В 1967 году, во время и после Шестидневной войны, в жестком послании президенту Джонсону и в ооновской речи Косыгин изложил позицию СССР, которая, возможно, предотвратила большую войну в бурном регионе. Кризис потребовал многоплановой, маневренной тактики. Как только Израиль начал боевые действия, Косыгин воспользовался «горячей» телеграфной линией Кремль – Пентагон, проложенной после Карибского кризиса. Американцы спешно продлили линию от Пентагона до Белого дома, и начались переговоры Косыгина и президента Джонсона. «Мы предлагаем вам потребовать от Израиля, чтобы он безоговорочно прекратил военные действия… За невыполнение этого будут приняты необходимые акции, включая военные», – заявлял Косыгин, а на Политбюро выступал против прямого военного вмешательства. В итоге шестидневных переговоров и американские, и советские корабли взяли курс в сторону от боевых действий, и большой войны не случилось.

В июне 1967-го Косыгин прибыл в Нью-Йорк на заседание Генеральной Ассамблеи ООН, спешно созванное по требованию Советского Союза. Бурно, пылко обсуждалась резолюция по Шестидневной войне. Не удалось избежать перепалки с представителями Израиля: Косыгин даже упомянул «Бердичевские базары», а знавший русский язык Иосиф Текоа – «подвалы Лубянки». Голос Косыгина в Нью-Йорке звучал грозно. Он требовал вывода израильских войск с территории Египта, Иордании и Сирии, требовал защиты палестинского арабского государства, провозглашенного ООН еще в 1947-м. Западные державы сопротивлялись. Только в ноябре Совет Безопасности примет резолюцию с требованием к Израилю о выводе войск с оккупированной территории. Главным защитником арабских стран на международной арене стал в тот кризисный год именно Косыгин.

Тогда же, в июне 1967-го на полпути из Нью-Йорка в Вашингтон (чтобы никто из переговорщиков не выглядел гостем или паломником), в провинциальном Гласборо прошли весьма напряженные переговоры Косыгина с Линдоном Джонсоном. Косыгин проявил неуступчивость, когда впервые в истории прозвучала тема сокращения стратегических вооружений. Быстро реагировал на любое предложение – как на привычном производственном совещании. Никакой эйфории от «встречи на высшем уровне» этот опытный нарком не испытывал, обращался с главами государств уважительно и сноровисто, как повар с картошкой.

Косыгин применял во внешней политике методы воздействия на людей, утвержденные им в руководстве производством. В первые годы после отставки Хрущева, когда власть генерального секретаря еще не стала единоличной, во внешней политике на высшем уровне Советский Союз представлял Косыгин. На Западе его считали человеком дела, умеющим принимать решения, и искали встреч на высшем уровне именно с ним. Был у Косыгина и свой внешнеполитический триумф, вошедший в славную историю российской дипломатии.

Январь 1966 года, Ташкент, урегулирование индийско-пакистанского конфликта, перераставшего в страшную войну. Несколько месяцев Косыгин готовил эту встречу, предлагая конфликтующим сторонам пойти друг другу навстречу под гарантии советского премьера. И вот Айюб Хан и Шастри протягивают друг другу руки, а наш Алексей Николаевич смотрит на них, как радушный хозяин, примиривший гостей. В трудных переговорах с лидерами воюющих стран Косыгину пригодилась выдержка военных лет: он ставил рекорды по марафонским беседам, словом действовал до тех пор, пока не добивался своего. Выносливость Алексея Николаевича поражала видавших виды дипломатов. В дебюте переговоров Косыгин выделил вопросы, по которым Пакистан и Индия зашли в тупик неразрешимых разногласий. Советский Предсовмина предложил отложить рассмотрение этих проблем, но договариваться там, где точки соприкосновения есть. Этот принцип, отразивший железный рационализм Косыгина-управленца, и привел переговоры к успеху. Война была предотвращена: 10 января Шастри и Айюб Хан подписали Ташкентскую декларацию. С тех пор отношения Пакистана и Индии не стали безоблачными, но войны, большой войны, на пороге которой стояла Азия, не случилось. Посредником великого азиатского примирения стал А.Н. Косыгин – неопытный дипломат, но государственный муж, привыкший к ответственности. Будем помнить о той ташкентской встрече: даже в истории великих держав случаи подобного успеха в примирении народов нечасты. Многолетние безуспешные старания американской дипломатии не привели к миру ни в Персидском заливе, ни на Балканах. В истории современной России подобных дипломатических успехов также не было. Может быть, мы мало учились у Косыгина? Невнимательно изучали его биографию? Ведь, забывая обо всей судьбе Алексея Николаевича, понять природу ташкентского триумфа невозможно. В этой внешнеполитической истории на авансцену вышел человек, познавший цену миру на «Дороге Жизни», а роль компромисса – в ходе восстановления разрушенной советской промышленности. В период, предшествовавший Ташкентскому соглашению, в дни переговоров и в последующие годы талант А.Н. Косыгина переживал пору зрелости, золотую пору политика. Выдвиженцу Сталина было по плечу остановить войну. Никогда специально не изучая дипломатию, Косыгин в международных делах опирался на авторитет страны и на собственный авторитет талантливого и честного руководителя. Такая же дипломатия, основанная на личном таланте и преданности державе, была эффективной в Российской империи в исполнении Потемкина, Суворова, Кутузова. Косыгин развивал традицию великих государственных мужей России.