Прежде чем мы стали чужими - Рене Карлино

– Где ты работала?

– В кафе-мороженом в молле.

– Клево.

– Ну, сперва это было гадко, потому что я сразу набрала килограммов пять, а потом я чуть не отравилась, когда объелась «ромом с изюмом». Я до сих пор его не переношу. Я там проработала три года, пока не окончила школу. У меня до сих пор вот такой правый бицепс от наскребания мороженого в стаканчики. Я вся перекошенная.

Она напрягла мускул, согнув руку, и показала мне. Я обхватил ее крошечную ручку двумя пальцами, прежде чем она успела ее вырвать.

– Псих.

– Ручки-макаронинки.

– Чушь. Свои покажи.

Я напряг мускул. Ее маленькая, изящная ручка не могла обхватить его даже наполовину.

– Надо же, впечатляет. Что ты для этого делаешь?

– У меня дома была штанга. Больше ничего, честно. А, ну и еще я много плавал на серфе в Лос-Анджелесе.

– Ты по нему скучаешь?

– В основном по серфингу.

Она помолчала.

– Черт, сколько сейчас времени?

Я посмотрел на часы:

– Четверть десятого. А что?

– Я хотела быть дома к полдесятого.

– Что будет в полдесятого?

– Мое прелестное платье превратится в грязную тряпку.

Она крутанулась вокруг себя. Я наклонился, подхватил ее и перекинул через плечо.

– Ой, черт возьми, поставь меня на место!

– Нет уж, принцесса. Я доставлю вас к половине десятого.

Я вбежал в дверь Стариковского приюта и пустился вверх по ступенькам. Грейс висела у меня на плече, колотя меня по заднице. Я слышал, как кто-то сзади произнес: «Ну ни фига себе!»

Я опустил ее на ноги прямо возле ее двери, глянул на часы и поднял руки:

– Девять двадцать девять, детка!

– Ура! Ты успел! Спасибо, друг!

По коридору у Грейс за спиной шла девушка в джинсовом супермини, на высоких каблуках. Я посмотрел на нее. Грейс, обернувшись, перехватила мой взгляд. Когда она снова повернулась ко мне, я ответил невинной улыбкой.

– Тебе нравится? Это твой тип?

Я оперся на дверь и скрестил руки на груди.

– Не совсем.

– Ты в Лос-Анджелесе был бабником?

– Вовсе нет.

– Сколько у тебя было девушек? – она была очень серьезной.

– Это вопрос на засыпку?

– Мне просто интересно. Ты симпатичный парень, и…

– Ты – красавица. Значит ли это, что у тебя было много парней?

Она фыркнула.

– Ладно, можешь не отвечать.

– У меня было несколько девушек, Грейс. Но не много.

– А с девственницей ты когда-нибудь спал?

Резко повернувшись, я заметил, что ее глаза широко раскрыты, а губы дрожат.

– Нет. Я никогда не спал с девственницей, – ответил я, наклонившись, чтобы поймать ее взгляд, но она быстро отвернулась и уставилась на свои туфли.

Я почти было спросил Грейс, девственница ли она, но уже и так знал ответ и не хотел ее смущать.

– Ладно, я пойду заниматься, – сказала она.

– Погоди минутку.

Я забежал в свою комнату и, покопавшись там, вернулся к ней с диском «Пиксиз»[6] «Роза серфера» и «Давай, Пилигрим».

– Это классный альбом, один из моих любимых. А седьмая песня самая лучшая.

Она прочла название:

– «Где был мой разум?»

– Эта самая.

– Клево. Спасибо, Мэтт. Слушай, завтра после уроков, – она запнулась. – Ну, я собиралась пойти заниматься наверх, на крышу.

– Угу.

– Ну и… Хочешь тоже пойти? Можем музыку послушать.

– Давай.

– Ладно. Я заканчиваю около трех. Хочешь, я сделаю бутерброды?

– Звучит отлично.

Я открыл руки для объятия. Когда она обхватила меня за талию, я поцеловал ее в макушку и почувствовал от ее волос запах фиалок.

Она отпрянула и нахмурилась.

– Ты поцеловал меня в макушку?

– Это дружеский поцелуй. Вот такой, – я наклонился и поцеловал ее в щеку. Она стояла не двигаясь, с широко распахнутыми глазами. – Доброй ночи, Грейси.

– Доброй, Мэтти, – прошептала она, пока я шел в свою комнату.

После этого мы с Грейс проводили вместе почти все время, и у нас сформировался своего рода распорядок. Мы продавали кровь, ходили на пижамные ужины и изобретали другие способы заработать. Мы вместе занимались – она играла свою музыку, а я ее фотографировал. Ее длинные светлые волосы, развеваясь, падали ей на лицо, когда она страстно мотала головой вверх и вниз, следуя движениям смычка. Скоро это стало одним из любимых зрелищ для меня.

Всю осень и начало зимы мы с Грейс много тусовались, в основном с ее друзьями с музыкального курса. Брендон и Тати были самой частой нашей компанией, и, хотя мы с Грейс не были парой, все равно казалось, что это так. Грейс и Тати ухитрились раздобыть для нас бесплатный пропуск во все музеи и даже заманили меня на бесплатный симфонический концерт. Лично мне казалось, что энтузиазм Тати и Брендона от перспективы прослушивания классической музыки в течение двух часов был излишен. Я был уверен, что они вообще хотели меня прогнать, потому что я пришел в джинсах, но, честно говоря, я и сам был поражен, как мне понравилось и как там было хорошо.

Но, как бы Грейс ни была увлечена музыкой, она никогда не забывала найти что-то, что было бы интересно мне. Она подсовывала под мою дверь вырезки из газет про выставки фотографии, проходящие в городе. Мы делали все, чтобы вырваться из тесных комнат общаги, пропитанной запахом рыбных палочек, исходящим из комнаты Дарьи.

Всем знакомы эти справочники для экономных путешественников: «Путеводитель по Гавайям» или там «По Нью-Йорку за пять долларов в день». Ну так вот, клянусь всем святым, мы делали все то же самое за два доллара в день. Ну да, тут не обошлось без кучи растворимой китайской лапши и безбилетных проездов в метро, но мы изучили весь город вдоль и поперек.

Энергия Нью-Йорка прорастала сквозь наши тела. Даже приезжий вроде меня начинал воспринимать все его части и районы как живые, дышащие организмы. Такого больше нигде нет. Город становился не просто частью, а персонажем твоей жизни, любовью, которую нельзя было отнять. Загадочный человеческий фактор этого места мог заставить тебя полюбить его и одновременно разбить тебе сердце. Когда ты слышишь его звуки, чувствуешь его запахи, ты делишь его со всеми прохожими на улицах, в метро, в аллеях Центрального парка и понимаешь, что ты – живой, жизнь прекрасна, и ты плывешь по ней, наслаждаясь взахлеб. Я думаю, именно поэтому все жители Нью-Йорка связаны друг с другом – этот город источает всеобщую коллективную любовь и восхищение. Так и мы с Грейс тоже влюбились в него.