Ночные твари - Виктор Метос

– Сочувствую вашей утрате, – сказал Болдуин. Он обвел взглядом жилье. Порывшись в карманах, Такер нашел зажигалку. – Значит, вы освободились из тюрьмы четыре месяца назад, правильно?

Такер зажег сигарету.

– Да, оттрубил двенадцать лет в Лоу-Дезерт-Плейнс. Смотрел через стекло на то, как растет моя дочь. Знаете, что это такое? Это полное дерьмо. Чувствуешь себя совершенно никчемным. Исправительное учреждение, твою мать! Все, кого я там знал, входили хорошими чуваками, а выходили преступниками, и это правда.

– Вы получили свой срок за то, что похитили четырнадцатилетнюю девочку, угрожая ей ножом, не так ли? – мягко спросил Болдуин.

Выпустив носом дым, Такер сверкнул на него глазами.

– Все это полный бред. Мы с ней гуляли. Я тогда был молодым, и в тот день она сама села ко мне в машину, черт побери. Никто ничего не говорил ни про какое похищение до тех пор, пока ее родители не проведали про то, что она встречается со взрослым мужчиной. А судья… – Он презрительно фыркнул. – А судья не желал ничего слушать. Он запер меня и выбросил ключ, да еще с таким видом, будто облагодетельствовал. Наша система правосудия не имеет никакого отношения к правосудию, это я вам точно говорю.

Болдуин бросил взгляд на фотографию на столике. Кейти и Хармони, широко улыбающиеся. Единственная фотография в комнате.

– Когда она была сделана? – сказал он, беря ее.

– Ну, несколько лет назад. Хармони была такой очаровашкой… Все говорили ее матери, что девочку нужно отдать в фотомодели, но я сказал – ни за что, черт возьми. Эти модели трахаются направо и налево.

Болдуин поставил фотографию на место.

– Ваша дочь точно никогда не пыталась убежать из дома?

Такер покачал головой.

– Кейти мне ничего такого не говорила. В школе у нее были только отличные оценки. Она не из тех, кто убегает из дома. У нее есть голова на плечах. Не знаю, от кого это, потому что точно не от меня или ее мамаши, блин. Та тоже посидела взаперти несколько лет, за метамфетамин.

– С кем оставалась Хармони?

– С бабушкой. – Такер покачал головой. – Черт, наверное, было бы лучше, если б она там и осталась, вместо того чтобы возвращаться домой.

– У вас в тюрьме были враги? Быть может, кто-то недавно освободился и захотел свести счеты…

– Нет, никто на ум не приходит. Мне за решеткой было не так уж и плохо – меня ведь держали отдельно, поскольку я сидел за несовершеннолетнюю. Те, кто сидит за несовершеннолетних, в общих камерах долго не живут.

– Наслышан.

Сделав глубокую затяжку, Такер медленно выпустил дым.

– И что вы намереваетесь делать, чтобы узнать, кто этот подонок?

– Не могу говорить о расследовании, которое еще не закончилось, мистер Фарр. Извините.

– Да, понимаю… Больше у вас ко мне ничего нет? А то мне скоро на работу.

Болдуин снова огляделся вокруг.

– Мне нужна свежая фотография Хармони. И вы не возражаете, если я загляну к ней в комнату?

– Нет, она вон там. А я поищу фотку.

Основное место занимала маленькая кровать с голубым покрывалом, из-под которого выглядывали белые простыни. На постельном белье – разноцветные лошадки. Детское белье. На зеркале над туалетным столиком висели фотографии Хармони вместе с подругами и мальчишками. Лицо одного мальчишки, рыжеволосого подростка, было обведено красным сердечком.

В комнате царили чистота и порядок, в отличие от остального дома. На маленьком убогом письменном столе лежали учебники, в том числе по углубленным курсам, рядом стоял складной стул. Болдуин ощутил укол сострадания. Хармони – умная и целеустремленная, но в этой жизни против нее работает все, просто потому что она родилась в нищете.

Вернувшийся Такер протянул школьную фотографию Хармони.

– Она иногда остается на ночь у своих подруг. Вы бы их проверили… Гаррет говорил, что проверит.

– У каких подруг? – спросил Болдуин.

– Ее лучшая подруга Ума. Живет недалеко.

– Мне нужны фамилия и адрес Умы, если знаете.

– Адрес не знаю, но могу проводить вас туда. Это совсем рядом.

– Буду вам признателен.

Болдуин вел машину, Такер устроился рядом.

– Мне нравятся старые «Мустанги», как этот. Постоянно приходилось иметь с ними дело в мастерской.

– У вас была своя мастерская?

– Мастерская принадлежала деду, – Такер покачал головой. – Маленькая, клиентов немного… Мне на жизнь хватало, но с женой и ребенком уже оказалось недостаточно. – Он уставился в окно. – Впрочем, с ними, похоже, никогда не хватает.

– Значит, Хармони было два года, когда вы отправились за решетку?

– Я не был уверен, что она моя дочь. Сказать по правде, до сих пор в этом не уверен. Ее мамаша тогда путалась с соседом… Но я обращаюсь с Хармони как со своим родным ребенком, несмотря ни на что.

– Наверное, Кейти пришлось несладко. Мать-одиночка, муж в тюрьме…

– Не знаю, – Такер пожал плечами. – Пожалуй. Отец помогал ей чем мог.

Они остановились на светофоре.

– Значит, вы выросли во Фрут-Хейтс, правильно?

– Да, – Такер снова кивнул. – Бывали там? Дерьмовый городишко.

– Нет, не довелось. Вы поэтому оттуда уехали? Не было работы?

– Что-то вроде того. Вон тот дом, – указал он.

Перед домом из красного кирпича раскинулась мертвая желтая лужайка. Болдуин первый поднялся на крыльцо и постучал. Дверь открыл мужчина в клетчатой рубашке.

– Привет, Чак, – сказал Такер. – Хармони у вас?

– Нет, и не было. – Мужчина удивленно уставился на него. – А это кто?

– Я Кейсон Болдуин, – представился Болдуин. – Из ФБР. Когда вы в последний раз видели Хармони?

Мужчина положил руку на дверной косяк.

– Черт!.. Думаю, несколько дней назад. А что случилось?

– Ваша дочь дома? – спросил Болдуин. – Я могу с ней поговорить?

– Да. Подождите, я ее позову.

Когда он ушел, Такер казал:

– Чак – мужик хороший. Шесть лет воевал в Ираке. Вернулся сам не свой, но ничего, справляется.

– Он живет вдвоем с дочерью?

Такер кивнул.

– Была жена. Сбежала несколько лет назад. – Он достал пачку сигарет. – Не возражаете?

– Нет.

К двери подошла девушка в розовой рубашке. Она не выказывала удивления или страха, как это бывает со взрослыми, домой к которым приходит Болдуин. «Молодость, – подумал он, – всегда ждет лучшего, а не худшего».