Ночные твари - Виктор Метос

– Определенно мороженое, – Ярдли улыбнулась. – Но мы оприходуем и то, и другое.

– Я присоединюсь к вам, – сказала Тэра. Ярдли вопросительно подняла брови, и она добавила: – Шучу. Если я буду нужна, я у себя в комнате. – Помедлила, всматриваясь в синяки у Ривер на лице и разрез на лбу, затем перевела взгляд на татуировку в виде руны у нее на плече. – Было приятно с вами познакомиться, Энджи.

– Взаимно. – Ривер поставила вино и мороженое на стол в кухне. – Я ее обожаю. Она просто бесподобна!

– Это так, – согласилась Ярдли, доставая из шкафчика два бокала. – К счастью, она несколько успокоилась по сравнению с тем, что было пару лет назад. Я помогала ей решить кое-какие проблемы, уходящие корнями в детство…

– Как?

– Когнитивная поведенческая терапия, – разлив вино, сказала Ярдли. – Я занималась клинической психологией. Хотя и предположить не могла, что мне придется применять полученные знания в отношении своего ребенка.

– Жизнь выписывает сумасшедшие повороты, правда? – Они чокнулись. – Но, по крайней мере, мы можем получать во время этого сумасшествия удовольствие, так?

* * *

После нескольких бокалов вина, половины мороженого и телешоу про женщину, готовую выйти замуж за того, кто выполнит все ее пожелания – например, прокатится в бочке со змеями или прошерстит канализационную трубу в поисках кольца, – Ярдли и Ривер сидели на балконе, созерцая ночное небо. Допивая вино, они слушали негромкую приятную музыку.

– Мне нравится здесь, на окраине, – сказала Ривер. – Тут стоит такая тишина, какой в городе не бывает. Там всегда шумно, даже в два-три часа ночи. Как ты думаешь, это может делать людей несчастными? Ну, если мы не созданы для того, чтобы постоянно слушать шум?

– Не знаю. В обществе беспрецедентный уровень беспокойства и подавленности. Возможно, это также нужно принимать в расчет.

Ривер всмотрелась ей в лицо.

– Ее больше нет.

– Чего?

– У тебя была складка на лбу, словно ты постоянно сосредоточена. Напряжена. Сейчас ее нет. Без нее твое лицо стало светлее.

Покраснев, Ярдли отвернулась.

– Тебе приходится носить маску, да? – продолжала Ривер. – Мой дядя служил в полиции. Я знаю, что это такое. Полицейские должны постоянно быть твердыми, не выказывать свои чувства. Прокуроры тоже такие?

– Бывают. Многие прокуроры-мужчины считают, что женщины чересчур эмоциональны, чтобы быть хорошими прокурорами. Как будто мужчины способны откладывать свои чувства в сторону, словно роботы.

– Полагаю, миллион лет войн опровергает эту теорию. – Ривер отпила глоток вина. – Можешь не говорить, но мне просто до смерти хочется спросить… каким он был?

Ярдли сразу поняла, кого она имеет в виду.

Сначала ее пугало то, что Ривер может спросить о самом жутком, что было в ее жизни, особенно если учесть, что они так мало знакомы, но затем она рассудила, что, наверное, это нормально. Ярдли не умела налаживать дружеские отношения, не знала, как это делать, но, возможно, именно в этом и заключается дружба: говорить о чем-то таком, о чем больше ни с кем не говоришь.

– Со мной Эдди был мягким и добрым. По несколько раз в неделю он оставлял мне записки на кухонном столе или на ночном столике в спальне. Не стихи там или что-то эдакое, а просто записки, в которых он давал знать, что думает обо мне.

Ривер покачала головой.

– Не могу даже представить себе, что ты почувствовала, когда все узнала. Какой поток дерьма! Честное слово, я поражена тем, что ты не просто держишься на ногах, а еще и помогаешь другим.

Откинув голову на спинку кресла, Ярдли устремила взор на звезды.

– Можно вопрос?

– Спрашивай.

– Когда мы только познакомились, ты сказала, что у меня вдребезги разбито сердце. Что ты имела в виду?

Ривер залпом допила вино, словно это была вода.

– Определенно, мои слова произвели на тебя впечатление, раз ты их запомнила… А ты как думаешь, что я имела в виду?

Ярдли уставилась на свой бокал, на отражающийся от него лунный свет.

– Я думаю, это относится к тем, кто больше никогда не сможет снова полюбить. Эти люди так сломлены, что не могут собрать воедино свое сердце, чтобы отдать его кому-то другому.

– Ты знаешь, что в санскрите есть слово для обозначения трещин, которые появляются со временем на чашках и тарелках? – улыбнулась Ривер. – Оно переводится как «неповторимая красота». Смысл его в том, что, вместо того чтобы пытаться заделать трещины, нужно ими восхищаться, потому что они делают посуду неповторимой. Может быть, и разбитое сердце – это нечто неповторимое, уникальное для каждого человека, и нужно пережить это, чтобы затем можно было восхищаться исцеленным сердцем…

Ярдли посмотрела на нее.

– Как тебе удается так держаться? Ты перенесла сильнейшую психологическую травму, но, похоже, неуязвима, и все беды просто отскакивают от тебя.

Печально усмехнувшись, Ривер прикоснулась к швам на лбу. Затем устремила взгляд в пустыню.

– Я не неуязвима. Напротив. Порой мне кажется, что я сделана из стекла. Эта… эта вещь, которая со мной случилась… Я не позволяю себе думать о ней. Когда она всплывает у меня в голове, гоню ее прочь. Пятнадцать лет занималась медитацией и йогой и знаю, как очистить сознание. Ни о чем не думать и сосредоточиться на собственном теле. – Она провела пальцем по краю бокала, не глядя на него. – Мне приходится заниматься этим каждую минуту каждого дня с тех самых пор, как агент Болдуин меня нашел.

Ярдли долго молчала.

– Извини.

Ривер кивнула.

– Я говорила с Закари и… тут что-то не так. Думаю, словами это выразить невозможно, но мы оба это чувствуем. Я это знаю. Не могу сказать, как будет дальше. Знаю, что по-другому, но насколько? Будет ли он смотреть на меня так же, как прежде? Будет ли злиться на себя за то, что не смог меня защитить?

– Мы порой забываем о том, что близкие жертв психологических травм сами переносят травмы. Возможно, будет лучше для вас обоих, если вы поговорите с психологом.

– Почему ты так настойчиво советуешь мне обратиться к психологу? Думаешь, что у меня разовьется какое-нибудь расстройство личности?

– Психологические травмы воздействуют на всех по-разному.

Шумно вздохнув, Ривер сказала:

– Ну, я скажу тебе вот что: все это определенно превращает наши отношения в туманную дымку.

Ярдли хихикнула. Ривер внимательно посмотрела на нее.

– Тебе следует чаще смеяться. На мой взгляд, ты делаешь это слишком редко.

– Временами кажется, что причин для смеха нет.

– Причины для смеха есть всегда, Джесс. Мы здесь для того, чтобы радоваться, а не чтобы платить по счетам до тех пор, пока не окажемся на кладбище.