В пекло по собственной воле (сборник) - Светлана Алешина

— Эй вы, там! — кричала я, мало, впрочем, надеясь на то, что меня услышит кто-нибудь в самолете. — Быстрее! Самолет падает!

Ухватившись за массивный вентиль запора двери, я с мгновенной радостью ощутила, что он подается не только благодаря моим усилиям, изнутри тоже кто-то открывает эту дверь. Надежда на то, что нам удастся выбраться, вспыхнула во мне с новой силой. Я еще быстрее начала вращать этот проклятый вентиль.

Сильный удар сбил меня с ног. Я на мгновение потеряла ориентировку, а когда вновь вскочила на ноги, оказалось, что аппарат опять повернулся боковой стенкой вниз и дверь тамбура находится теперь не сбоку от меня, а вверху, у меня над головой.

«Господи! — мелькнуло у меня в мозгу. — Это значит, что корпус самолета над нами! Если мы не справимся за несколько секунд, самолет упадет на дно и раздавит аппарат в лепешку вместе с нами».

Я вцепилась в вентиль и принялась его вращать с такой скоростью, что мне самой стало удивительно — неужели это делаю я, слабая женщина, никогда не отличавшаяся хорошей физической подготовкой.

Не помню точно, что я делала до того мгновения, когда дверь наконец отвалилась, упав прямо на меня и придавив меня собой, а сверху на нее из иллюминатора самолета вывалились двое отчаянно матерящихся мужчин. Вслед за ними в тамбур хлынули потоки воды.

«Все! Теперь нам всем конец! — успела подумать я. — Не успеем!»

Но сильные мужские руки буквально выдернули меня из-под двери, больно разодрав мне ногу какой-то торчащей из нее железякой, и закинули вверх, в «Скат». Я ударилась головой о какой-то очень твердый и острый угол и на мгновение потеряла сознание…

…Очнулась я оттого, что оторвалась от пола и полетела куда-то. Я инстинктивно выставила вперед руки и наткнулась на спину человека, сидящего за пультом управления «Скатом». От моего удара он покачнулся и коротко простонал, но не повернулся, не отрываясь от управления аппаратом.

Я сразу же поняла, что характер движения аппарата изменился. Мы явно уже не падали, а маневрировали то плавно, то рывками.

Мужчина за пультом напряженно смотрел в иллюминатор и резко дергал то один, то другой из рычагов управления. Я проследила за его взглядом и увидела, как луч нашего прожектора скользит по нагромождению камней, заросших какими-то кустарниками очень странной формы, мелькающими прямо перед нами, в каких-нибудь двух-трех метрах.

Я поняла, что ему удалось отстыковать «Скат» на несколько секунд раньше, чем самолет достиг дна. Пусть в последнее мгновение, но все же он успел это сделать! Теперь мы спасены!

— А ты, дурочка, сопротивлялась! — вдруг закричал мужчина. — Это же совсем не страшно!

И засмеялся каким-то нервным смехом, но я против своей воли тоже начала смеяться и тут же услышала еще один голос, который смеялся как-то навзрыд, и больше было похоже, что он плачет, а не смеется. Мне стало окончательно ясно, что главная опасность миновала.

— Мы, кажется, все же выбрались! — сказала я сквозь смех, от которого никак не могла избавиться, хотя и понимала, что смеяться сейчас нам совсем не от чего.

Неизвестно еще, не получил ли наш аппарат серьезных повреждений, которые могут помешать нам выбраться с глубины на поверхность. Причем неизвестно — с какой еще глубины. Чему уж тут смеяться!

— А, очнулась наконец, спасительница! — сказал мужчина за пультом неожиданно низким и грубым голосом и повернулся ко мне.

Я только сейчас рассмотрела его при тусклом свете внутреннего освещения.

Он сидел за пультом управления боком, в странной позе, вытянув правую ногу в сторону и подогнув левую под себя. Правой рукой он изредка касался вытянутой ноги, морщился при этом и начинал ее слегка поглаживать.

«Кажется, у него — травма! — подумала я. — Интересно, кто-нибудь проверял „Скат“ перед погружением?»

Мне самой было некогда смотреть, полностью ли укомплектован спускаемый на дно аппарат, я доверилась опыту Кавээна, который готовил меня к спуску. Думаю, что он обязательно должен был посмотреть, в полном ли порядке комплект для оказания скорой медицинской помощи.

— Что у вас с ногой? — спросила я у мужчины за пультом. — Вам нужна помощь?

Мужчина взглянул на меня мрачно и ответил, усмехнувшись:

— Что бывает с ногой, застрявшей между креслами, когда самолет неожиданно переворачивается? Перелом скорее всего… Ну, это не смертельно, скорее — обидно! Болит, собака, от дела отвлекает. Посмотри у себя над головой, что там есть из анальгетиков… Да! Ты сама-то как, в порядке?

Я покрутила головой, которая слегка побаливала от удара, ощупала ее руками — вроде бы цела. Руки и ноги ощущала нормально, могла ими двигать, не испытывая боли.

— Я — в порядке! — ответила и заглянула в ящик, где хранился медицинский спецкомплект.

Пакет экстренной помощи был полностью укомплектован, и я еще раз порадовалась пунктуальности Кавээна, выработавшейся у него за годы работы спасателем. Ему, наверное, не раз приходилось сталкиваться с ситуациями, когда отсутствие какой-то мелочи создавало дополнительные трудности в и без того сложном положении.

Поковырявшись в ящике с медикаментами, я отыскала травмокомплект, нашла нужные самовсасывающиеся шприц-тюбики и спросила у мужчины, который морщился все сильнее — видно, шоковое состояние окончательно прошло, да и ситуация выровнялась и не требовала от него сильного напряжения, заглушавшего прежде боль.

— Морфин? — спросила я с некоторым сомнением.

Он молча кивнул головой.

Я передала ему шприц-тюбики гидрохлорида морфина и атропина, который рекомендуют колоть вместе с морфином, чтобы нейтрализовать побочные явления.

Пока он вводил себе лекарство, я отыскала в медкомплекте универсальную шину, которую можно подогнать практически под любой перелом, а затем помогла ему закрепить эту шину на ноге. Второй мужчина все это время продолжал нервно вздрагивать от смеха, по-прежнему забившись в угол. Мне он не пытался помочь.

Минуты через две шина была надета, мужчина у пульта управления облегченно вздохнул и выпрямился, перестав хвататься за свою сломанную ногу. Морфин начал действовать.

Боже! Каким он оказался огромным. Сидя за пультом, он был, наверное, примерно того же роста, что и я стоя. Хотя я и преувеличиваю, но совсем немного. Как говорилось в детской книжке, которую мне читала бабушка в раннем детстве: «… людей такого роста встретить запросто не просто!» А тут встреча была тем более поразительной, что произошла она при столь чрезвычайных обстоятельствах.

— Что же у тебя связь-то не работает, а, спасительница? — пробасил огромный.

Второй, в какой-то форменной одежде, все продолжал всхлипывать и, похоже, уже на самом деле плакал, вжавшись в угол между приборами.

«Обычная послестрессовая истерика, — определила я, машинально делая выводы из его поведения и по привычке ставя диагноз. — Свидетельствует о сильно развитом инстинкте самосохранения и слабости личной воли, а также об ослабленной психологической защите…»