Шанс - Наталья Турчанинова

Лённарт из Гренграса, которого многие знали под прозвищем Изгой, проигрывал схватку за свою жизнь.

Ему снились нигири — народ Мышиных гор.

Их ласковые, щебечущие, птичьи голоса. Беличьи уши с пушистыми венчиками кисточек. Синие, как тысячелетний лед Грейсварангена, глаза. Черные узоры татуировок в углах ртов, на лбах и щеках. Украшения из моржовых клыков и бледных многогранных аквамаринов. Глухая одежда из тюленьих и оленьих шкур и конечно же магия. То, чем раньше владели и люди, и нигири, в полном объеме осталось лишь у последних. Так захотели давно ушедшие боги, но никто не помнил причин, почему они приняли такое решение.

Однако с тех пор маленькому народу не стало места среди людей. Зависть, злоба и недовольство соседей заставили их уйти далеко на север и запереться между ледяных скал и торосов. Они редко выходили в обжитые земли и еще реже пускали к себе гостей. Существовала граница, за которую таким, как Лённарт, без приглашения ходу не было…

Сквозь сон Изгой услышал собачий лай. Он становился все громче. С трудом подняв голову, через летящий в лицо снег и метель охотник разглядел впереди отблеск костра. Все еще не веря в увиденное, он поднялся и направился на свет огня.

Его окружили старые, покореженные временем, занесенные осины с омертвевшими высушенными вершинами и обломанными нижними ветвями. Лённарту понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что он оказался на кладбище. Судя по всему, старом и всеми давно забытом.

Невысокая ограда, сложенная из взятых на берегу реки камней, была порядком разрушена. От ворот осталось одно воспоминание, теперь на их месте возвышались два склонившихся друг к другу толстых дерева. Ветви крон переплелись между собой так, что получилась арка. За нею, в красноватых отблесках костра, виднелись покосившиеся могильные камни.

Огнище казалось огромным. Пламя не смущал ни поднявшийся ветер, ни валивший снег — оно не собиралось затухать от столь незначительных неудобств.

Лённарт задумчиво посмотрел назад, в лесной мрак.

Вьюга Отига крепчала. Все громогласнее становилось ее жуткое многоголосое пение. Стремительно холодало. Жгучий мороз обжигал ноздри, не давая дышать.

Изгой понимал, что сейчас опять находится между двух зол. Лес и непогода убьют его. С другой стороны, сидящие у огня — вряд ли простые люди. Те никогда не станут жечь костер на кладбище в такую ночь. Всем известно про Орвара Большое Брюхо. Погосты — это его вотчина.

Следовательно, тот, кто создал пламя, не боялся ни внимания Орвара, никого другого из тысячного сонма темных существ. И от него следовало бы держаться как можно дальше, если бы не одно «но».

Изгой не хотел умирать.

Огонь давал шанс выжить. И Лённарт не собирался его упускать.

Охотник решительно двинулся вперед, прошел под склоненными осинами и едва миновал «ворота», как ему навстречу, перепрыгивая через обломанные ветром могильные камни, выскочили две огромные собаки.

Кобель и сука. Широкогрудые, с пушистой, густой, белой шерстью, лобастыми головами и длинными лапами. Они ничем не напоминали ни свирепых мясницких псов Дуйтчьварга, ни серых волкодавов Клеверного острова, ни пастушьих сторожевых из южных областей страны.

Лённарт настороженно рассматривал животных. Сука встретилась с ним взглядом и насмешливо фыркнула. Глаза у нее были желтыми и безучастными, как плывущая по небу луна. Ее зеленоглазый спутник хватанул пастью снег, жадно прожевал, глубоко вздохнул и выжидающе посмотрел на Изгоя.

Тот благоразумно убрал руку с меча.

Словно подчиняясь чьей-то команде, собаки развернулись и потрусили к огню. Лённарт, поколебавшись, снял лыжи и направился следом.

Костер оказался даже больше, чем он предполагал. Выше человеческого роста. Пламя гудело, словно в горне кобольдов, и бросало тысячи рубиновых искр в облачное небо.

В шаге от границы тьмы и света Лённарт, замешкавшись, остановился. Вокруг него бушевала вьюга, а там было полное безветрие — ни одна снежинка не осмеливалась упасть рядом со стоянкой.

У огня, на оленьих шкурах, сидели люди. Шестеро.

Ближе всех к охотнику находился мужчина лет пятидесяти. В его густой черной бороде было полно седины. Орлиный нос и сросшиеся темные брови придавали незнакомцу грозный вид, в дубленую куртку и штаны въелась угольная пыль, лисья шапка-ушанка лежала рядом, на шкуре. Он беседовал с красивой рыжеволосой женщиной, несмотря на зиму одетой лишь в тонкое изумрудное платье с алой полосой, идущей от низкого выреза на груди, и бархатные остроносые полусапожки, украшенные рдяными блестками.

Рядом, в окружении трех белых собак, восседал невысокий, щуплый сероглазый молодой человек с неприятным, несколько одутловатым лицом и редкой каштановой бородой. У его бедра лежало короткое копье с длинным наконечником и лук с неполным колчаном. Парень был занят тем, что трепал по холке синеглазого пса, и тот, словно кот, довольно жмурился.

Сразу за ним, подогнув под себя ноги, ссутулилась некрасивая молоденькая светловолосая девушка. Она что-то напевала и ласково гладила ладошкой оленью шкуру.

Еще дальше пристально наблюдал за пламенем, положив руки на гарду вонзенного в снег меча, высокий мужчина. Надвинутый капюшон скрывал от Лённарта его лицо.

По другую сторону костра в одиночестве расположился грузный толстяк. Чавкая, он ел печеную лосятину, разрывая мясо толстыми пальцами.

Синеглазый пес поднял уши и, посмотрев в сторону Изгоя, задумчиво склонил голову. Недавние знакомые Лённарта — желтоглазая сука и ее зеленоглазый спутник — оставили появление человека без внимания.

Охотник вышел на освещенное пространство и глухо сказал:

— Добрые люди! Пустите погреться.

Крупный широкоплечий мечник встал, выдернув клинок из снега. Но чернобородый мужчина прервал беседу с красавицей в зеленом платье и едва заметно покачал головой. Воин без возражений опустился на прежнее место, положил меч на колени и, как прежде, уставился в огонь.

Чернобородый посмотрел на Изгоя:

— С добрыми людьми ты несколько поторопился, человече. Но к огню проходи. Негоже гнать путника прочь в такую ночь. Будешь моим гостем.

Приземистый жирный детина в подранной собачьей шубе, услышав эти слова, недовольно заворчал и, рыгая, принялся ковырять вымазанным жиром пальцем в гнилых зубах. Этот не понравился Лённарту сразу. Плоская рожа, низкий лоб, широко посаженные злобные глазки, всклокоченная борода цвета ржавчины.

Пригласивший Изгоя к костру не обратил на недовольство сидящего рядом ровным счетом никакого внимания.

Возле огня было тепло. Лённ расстегнул застежку барсучьего плаща и бросил его на шкуры. Рыжеволосая, повинуясь легкому движению черных бровей мужчины, изящно поднялась и подошла к чугунному котлу, стоящему на углях. Зачерпнув из него ковшиком на длинной ручке, налила в кружку и с улыбкой протянула ее гостю.