Волшебные крылья - Барбара Картленд

Маркиз не стал больше говорить по поводу этой сумасшедшей идеи, которую так долго лелеяла в своих мечтах леди Лидфорд, и, когда они расстались, сказал себе, что не имеет ни малейшего намерения соглашаться с ее предложением.

Когда они заговорили как-то о его женитьбе, Тиан довольно неопределенно, в самых общих словах, объяснил ей, какие именно качества он хотел бы видеть в своей жене, просто потому, что маркиза уже утомили бесконечные разговоры о его браке, которые вели не только родственники, но и друзья, хотя положение свободного холостого мужчины его самого очень устраивало.

Он заговорил об этом с Надин, доверившись ей после того, как она предупредила, что герцогиня Рексингем вознамерилась заполучить его в мужья для своей старшей дочери.

— Я прекрасно это знаю! — усмехнулся маркиз. — Я прошу Бога только о том, чтобы все эти женщины оставили меня в покое. Если я и соберусь жениться, то сам выберу время и невесту.

— И когда же это случится? — насмешливо спросила Надин, с замиранием сердца ожидая ответа.

— Когда я найду молодую, чистую и добрую девушку, — ответил он, не задумываясь о последствиях своей откровенности.

Он сказал это к слову, всего лишь намереваясь отвлечь ее от этой темы с помощью довольно необычного заявления, однако леди Лидфорд была слишком проницательна и умна, чтобы не воспользоваться его признанием и не заставить его всерьез задуматься над такой возможностью.

— Дорогой Тиан, как это умно с твоей стороны и как это оригинально, — с восторгом подхватила она. — Конечно же, это самый лучший выбор для мужчин в твоем положении!

И весьма польщенный такой лестью, маркиз несколько развил свою идею, произнося все это скорее для себя, чем для женщины, которую он держал в своих объятиях.

И теперь, неожиданно столкнувшись с реальным воплощением своих планов, он говорил себе, что все произошло слишком быстро, да и вообще он был совершенно уверен, что эта затея попросту неосуществима.

Однако, к его ужасу, Надин тут же рьяно взялась за дело. На следующий же день после своего предложения жениться на ее падчерице она прислала ему письмо, в котором сообщала, что намерена прислать Кристин к нему, пока сама будет находиться в Индии, с тем, чтобы он смог получше ее узнать.

Она еще добавляла, что была бы ему безмерно благодарна за проявленную заботу о девушке, так как очень беспокоилась по поводу летних каникул, которые ей негде будет провести, а также из-за предстоящего через год дебюта в свете. Этот год имел особенное значение. Девушку нельзя было оставлять без присмотра в такое важное для ее будущего время.

«Она так много сможет получить в смысле своего образования в Вент Роял, — писала леди Лидфорд. — Я просто уверена, что ваша дорогая мама, которая очень любит, когда ее окружает молодежь, будет рада принять Кристин в своем доме.

Если она не подойдет к вашим высоким требованиям, то, когда я вернусь, я придумаю еще что-нибудь. Но я почти уверена, что вы найдете ее идеальной женой, именно такой, какую вы ищите. Да и не стоит заглядывать так далеко в будущее».

Надин закончила свое письмо тонкой лестью и комплиментами, которые маркиз нашел весьма приятными, так же как и восторги по поводу его несравненных качеств любовника, которые он так часто выслушивал в свой адрес.

И только дочитав до конца письмо, он с ужасом понял: встреча с предполагаемой невестой — дело ближайших дней, ведь Кристин должна была уже получить распоряжения своей мачехи покинуть школу и направиться в Лондон.

Поскольку леди Лидфорд все так ловко устроила, ему ничего не оставалось, кроме как послать в Лондон свой экипаж сегодня утром, чтобы забрать девушку из Мидфорд-хауза, где она, без сомнения, уже его ждала.

«Черт возьми! Да ведь мне просто навязывают эту девицу!» — подумал он с возмущением.

Затем, подумав немного и сообразив, что изменить все это он уже не сможет, маркиз успокоил себя тем, что, в конце концов, приезд в его дом юной девушки его лично ни к чему не обязывает.

Конечно, кому-то, возможно, и покажется странным, что в его доме будет жить девушка, не являющаяся его родственницей, но при ней всегда будет находиться его мать, женщина чрезвычайно строгих правил и безупречной репутации, так что вряд ли это может вызвать какие-либо кривотолки. К тому же девушке всего шестнадцать. Едва ли кому-то придет в голову рассматривать этот визит как нечто большее, нежели его дружескую услугу по отношению к леди Лидфорд, которой было очень сложно взять Кристин с собой в Индию.

К концу дня он даже начал думать о том, что это будет весьма любопытно.

То, в чем маркиз не был готов признаться даже самому себе, — а если бы и признался, то счел бы себя лицемером и ханжой, — так это в том, что он был сыт по горло распутством и лицемерием женщин света, в чьих объятиях проводил столько восхитительных минут.

Маркиз был достаточно умен, чтобы понимать, что поведение принца Уэльского, который ввел новую моду на развлечения определенного сорта и, следует признать, довольно легкомысленный образ жизни, было своего рода протестом против затворнической жизни королевы и ее двора.

В прежние времена распущенность современной знати вызвала бы настоящий скандал в свете.

Но напыщенная серьезность принца Альберта была невероятно скучна, и маркиз часто подсмеивался над ранними викторианцами, которые закрывали чехлами ножки пианино и столиков, чтобы они, не дай Бог, не вызвали нескромные ассоциации и желания.

Теперь же в Мальборо-хаузе, в котором безраздельно властвовал принц Уэльский, царили весьма свободные нравы. Считалось, что, если женщина вышла замуж и принесла своему мужу нескольких детей, а главное, старшего сына, который станет наследником, она может позволить себе, конечно весьма осмотрительно, развлекаться в свое удовольствие при условии, что это не станет достоянием гласности и не вызовет скандала.

Конечно, все это не могло укрыться от ее ближайшего окружения, и без сомнения, она даже обсуждала с приятельницами своих поклонников, но таким небрежным тоном, словно это были всего лишь перья на ее шляпке.

Маркиз встречал многих самодовольных мужей, которые просиживали в своих клубах, как это было принято в те времена, с четырех часов пополудни и до самого вечера, когда уже надо было идти домой обедать, и говорил себе, что он никогда не станет так поступать. Хотя во многих случаях подобное легкомыслие мужей было ему на руку, но именно поэтому он и рассматривал такое поведение как самую непростительную глупость.

С его точки зрения, все это было слишком унизительно, и он ни за что бы не хотел оказаться на месте такого мужа.

Одно дело быть горячим, пылким любовником, человеком, который покорил сердце женщины и сделал ее своею, неважно, кому она принадлежала по закону, и совсем другое дело быть обманутым мужем и страдать от унижения, зная, что твоя жена предпочла другого и скорее всего лучшего мужчину.