Англичанка - Дэниел Сильва

При Антоне Орсати, впрочем, все изменилось. К тому времени, как бразды правления кланом перешли в его руки, французским властям удалось уничтожить обычай кровной мести — не добрались они только до самых уединенных уголков острова. Клиентов у нынешнего дона Орсати на острове почти не осталось; пришлось искать работу на стороне, точнее, в континентальной Европе. Дон принимал любые заказы — даже самые бесчестные предложения, а его киллеры считались самыми надежными профессионалами на континенте. Габриель стал одним из двух человек в мире, кому посчастливилось уйти от них живым.

Семья Орсати имела благородные корни, однако внешне дон ничем не отличался от простолюдина — одного из тех, что стерегли границы его имения. Габриель застал хозяина в большом кабинете, одетого в белую рубашку, свободные штаны из беленого хлопка и пыльные сандалии, которые, казалось, были куплены где-нибудь на рынке. Антон Орсати хмуро смотрел в старинный гроссбух. Оставалось только гадать, что могло вызвать неудовольствие дона. Давным-давно Орсати слил оба своих бизнеса в единое предприятие: теперь его киллеры в свободное время работали на фабрике, а все убийства заносились в реестр, как сделки по продаже масла.

Встав из-за стола, дон протянул Габриелю тяжелую ручищу. На его жестком лице не отразилось ни тени угрозы.

— Большая честь снова видеть вас, мсье Аллон, — сказал он по-французски. — Если честно, я уже давно ждал вашего визита. У вас репутация человека, который с врагами не церемонится.

— Мои враги — банкиры, что наняли вас убить меня, — ответил Габриель. — К тому же ваш киллер, вместо того чтобы пустить мне пулю в лоб, вручил вот это.

Габриель кивнул в сторону амулета, что лежал подле гроссбуха. Дон взял ожерелье за ремешок и покачал коралловой рукой, словно маятником.

— Необдуманный поступок, — произнес он наконец.

— Который? Оставить меня в живых или подарить талисман?

Орсати уклончиво улыбнулся.

— У корсиканцев есть одна старинная поговорка: «I solda un vиnini micca cantendu». Пением денег не заработаешь, пахать надо. А для меня пахать — значит доводить до конца работу, даже если контракт на знаменитую скрипачку и агента израильской разведки.

— Вы вернули деньги заказчику?

— Вас заказали швейцарские банкиры, а этим деньги нужны в последнюю очередь. — Закрыв гроссбух, Орсати положил на него талисман. — Как вы, наверное, догадались, все это время я за вами внимательно наблюдал. С того раза, как наши пути пересеклись, вы немало работали, и кое-какие из дел — самых интересных — заводили вас на мою землю.

— Я первый раз на Корсике, — возразил Габриель.

— Я говорю про юг Франции. В Старом порту Канн вы убили саудовского террориста Зизи аль-Бакари, а в Сен-Тропе пару лет назад случился неприятный эпизод с Иваном Харковым.

— Я-то думал, Ивана убили его соотечественники, — уклончиво произнес Габриель.

— Его убили вы, Аллон. За то, что он похитил вашу супругу.

Габриель промолчал, зато корсиканский дон улыбнулся — уверенно, как человек, знающий о своей правоте.

— У маккии нет глаз, — сказал он, — но она все видит.

— Вот поэтому я и приехал.

— Понял, понял. В конце концов человеку вроде вас услуги киллера ни к чему. Вы и сами неплохо справляетесь.

Габриель достал из кармана пиджака деньги и положил их на тетрадь смерти, рядом с талисманом. Орсати на деньги даже не взглянул.

— Чем могу помочь, Аллон?

— Нужна информация.

— О ком?

Не говоря ни слова, Габриель положил рядом с деньгами фотографию Мадлен Хэрт.

— Англичаночка?

— Вы не удивлены, дон Орсати?

Корсиканец не ответил.

— Знаете, где ее держат?

— Нет, — ответил Орсати, — зато, кажется, знаю, кто ее похитил.

Габриель показал дону фото неизвестного из «Ле Пальмье», и корсиканец кивнул.

— Кто он? — спросил Габриель.

— Не знаю. Мы с ним только раз встречались.

— Где?

— В этом самом кабинете, за неделю до исчезновения англичаночки. Он сидел в том самом кресле, в котором сидите вы, — добавил Орсати. — Вот только денег принес больше. Куда больше, чем вы, Аллон.

Было время обеда, любимое время дня дона Орсати. Они с Габриелем перебрались на террасу, за стол, обильно заставленный яствами: местными хлебом, сыром, овощами и колбасой. Солнце светило ярко, и сквозь бреши в зарослях сосен Габриель видел аквамариновые проблески далекого моря. Привкус и запах маккии чувствовался во всем: в воздухе и в еде; казалось, даже дон Орсати испускает ее аромат. Налив Габриелю кроваво-красного вина в большой бокал, он отрезал несколько ломтей плотной колбасы. Из чего она, Габриель интересоваться не стал. Шамрон любил повторять: кое о чем лучше не спрашивать.

— Я рад, что мы вас не убили, — признался Орсати, поднимая бокал.

— Можете не сомневаться, дон Орсати, я вашу радость разделяю.

— Еще колбасы?

— Будьте так любезны.

Отрезав и положив на тарелку Габриелю несколько толстых ломтей, дон Орсати надел очки-половинки и взглянул на снимки неизвестного мужчины.

— Здесь он слегка не похож на себя, — произнес корсиканец. — Впрочем, я его узнаю.

— В чем различия?

— Прическа другая: ко мне он пришел тщательно прилизанный. Деталь несущественная и в то же время эффективная.

— Кем он представился?

— Назвался Полем.

— Фамилия?

— Если я верно понял, это и была его фамилия.

— На каком языке разговаривал наш друг Поль?

— На французском.

— Местный?

— Нет, говорил он с акцентом.

— С каким?

— Я не разобрал. — Дон нахмурил густые брови. — Чувство было такое, будто язык он учил по кассетам: говорил слишком правильно и вместе с тем делал ошибки.

— Вас, я так думаю, он не в телефонном справочнике нашел?

— Нет, Аллон, меня ему рекомендовали.

— Кто-то конкретный?

— Да, он назвал имя.

— Ваш прежний клиент?

— Обычное дело.

— Какую работу вы для него выполняли?

— Такую, когда в комнату входят двое, а выходит один. Не просите называть имя клиента, — быстро добавил Орсати. — Речь все же о моем бизнесе.

Габриель слегка кивнул, давая понять, что дальше в этом направлении копать не намерен — по крайней мере пока. Затем поинтересовался, с какой целью приходил незнакомец.