Голос Вселенной 1996 № 6 - Юрий Дмитриевич Петухов

Чистоты и просветленья

в тленье жизни не найдешь,

но поймешь,

что исцеленье

лишь в себе ты обретешь.

От себя зажжешь костер ты,

и костром тем будешь сам –

хлам сгорит,

какого ж черта

ты жалел тот старый хлам?!

Оцени – что остается,

станет топливом души.

Не туши огня!

Вернется

все к тебе же.

Не туши!

Не греши на неудачи,

и без них не жди удач,

заглуши все всхлипы, плачи:

плач не врач,

улыбка – врач.

Верь лечебной ее силе –

были горести – и нет!

были-сплыли,

отступили,

растворив коросту бед.

Принесут надежды волны,

как одежды для нагих.

Есть всегда двоим что вспомнить

в сумерках предгрозовых.

Незатейливые речи,

теплый ветер за плечом.

Синий вечер,

темный вечер –

мы вдвоем

с моим пером.

Марш-бросок

Воздуха!

Воздуха!!

Хоть глоток!!!

В глазах зеленое пляшет и черное.

Когда же кончится этот бросок?!

Наверное,

только с сердцем разорванным.

Молот безжалостный лупит в мозгу:

Удар!

Шаг!

Удар!

И вновь!

Сердце стучит:

– Я уже не могу!

Хватит!

Но гонит кровь.

А к сапогам весь земной шар прилип.

Тянет к себе,

вниз.

Легкие,

только бы вы смогли

Выдержать,

не порвались!

Нету исхода!

Кончаются силы –

Упасть,

умереть,

застыть…

Мчится пехота, будто решила

Порвать окоема нить.

До краев

Что дают?  Что?!

Странный вопрос

Ослепли, что ли, –

одни мужики!

Дым сигарет и папирос.

Гривы до плеч и седые виски.

День на закате.

Из проходных.

Серые после рабочего дня.

Вливаются в очереди у пивных –

Мелочь в кармане – нет и рубля.

Рядом с очередью,

качаясь,

Стоит завсегдатай – в стельку пьян.

С работы выгнан, во всем отчаясь,

бежит, бедолага, в хмельной дурман.

Вот подкатила студентов орава.

Им на зачет,

а они – сюда.

Брезгливо,

мимо,

матрона седая –

Как прокурор из зала суда.

Очередь ждет.

До заветной кружки

С шапкой пены – еще далеко.

В джинсах и пудре

под ручку

подружки.

Фыркнув, прогарцевали легко.

Очередь ждет,

а кто-то нахрапом –

Чего, мол, шумишь!

я тут занимал!

Рядом другой –

тихою сапой.

Клянчит, скромно потупив глаза.

Очередь.

Люди.

Разные судьбы.

Кто-то случайно.

А кто-то навек:

С нас не убудет

и к нам не прибудет –

Нынче дозволено,

пей, человек!

Нечто, прикрытое драным халатом.

Брызжет,

слюной исходя у окна:

Пустите, мол, женщину!

Кроет матом!

Вас вон – мужиков-то,

а я-то одна!

Студенты хихикают,

кто-то плюется.

Гомон над очередью – как пелена.

И каждый надеется –

он доберется!

Задним не хватит.

Ему – сполна!

В метро

Вот две девчоночки в дубленочках.

Колечки выставив на пальчиках,

С игривой томностью котеночьей

О фирменных толкуют мальчиках.

И однокурсницу-товарочку

Помянут, глазками сливаючись,

С ехидцей, с показною жалостью:

– Такая русская, простая…

Куда ей, серой мышке, зариться

На их добычу предстоящую.

Ей женишком не отовариться,

Ну разве – самым завалящим.

Куда ей – дискотек чурается.

Как из огня бежит из бара!

А вон, у Динки, получается

С товарищем из Занзибара.

С благоговеньем, чуть не шепотом,

И с искрами в глазах восторженных

Судачат о девицах опытных

И интердевочках поношенных.

Откуда взялись вы, милашечки,

И «непростые» и «нерусские».

Такие славненькие пташечки,

С такими пальчиками узкими.

С такими мыслями широкими –

От «Лейпцига» и до «Белграда»,

Завороженные «березками»?

А может, так оно и надо?

А может, в этом радость юности –

Не ведать горести и жалости?

Все прочее – от скудоумости,

От «русской, простенькой» отсталости?

Неужто впрямь – простое, русское –

Для вас лишь только платье узкое.

Что брошено за обветшалостью.

Своей немодностью и старостью?

Да пусть их, фирменные шмоточки

И дефицитнейшие тряпочки,

И вправду, лучше, чем обмоточки

Или «восходовские» тапочки.

Пускай мне станет все до лампочки,

К чему тревожиться-печалиться –

Две крошки-девочки, две лапочки

Не повод, чтобы вдруг отчаяться.

Необъяснимое

Пораскинь мозгами,

пораскинь!

Синь журнальная – еще не синь.

Свет от лампочки – еще не свет.

И тебя на свете еще нет.

Тень от рампы на кулисе – тень.

День, что будет завтра, это день.

Пораскинь мозгами,

пораскинь –

сдвинь их набекрень немного,

сдвинь!

Что тобой посеяно – пожнешь.

Верящих в тебя – не подведешь.

Не обманешь тех, кому помог.

Слог твой,

хоть из кожи вон,

– твой слог!

Набекрень!

Еще хоть каплю набекрень!

Через пень трухлявый

(коль тебе не лень)

преломи причудливую тень –