Голос Вселенной 1996 № 6 - Юрий Дмитриевич Петухов

в кружева теней одень плетень,

чтобы через заросли словес

чистый лучик на плетень пролез!

Не умеешь –

помолчи в тиши.

Не пиши напрасно.

Не греши!

Ни зимой, ни летом

не пиши!

Лучше встань с рассветом –

попаши!

Карандаш и ручку –

все зарой!

В землю!

В самый плодородный слой!

Да сиди,

верь в чудо,

не дыши – сторицей

взойдут карандаши!

Если верить и упорно ждать,

если снизойдет вдруг благодать

и тебя не выгонят взашей –

целый лес взойдет

карандашей!

Ну, а если все же удивишь,

и тебя советом не проймешь –

отзовешься бредом,

рассмешишь,

у Сизифа камень переймешь.

Плюнь!

Твоя затея непроста.

Вместо тени –

свет и пустота.

И плетень с трухлявым пнем вдвоем

обернутся каждодневным злом.

Усомнись.

Сомненье свое взвесь.

Суету в себе самом отринь.

Зеркала внутри себя завесь.

И протри глаза.

Протри!

Протри!!

Не хула и не отрава-лесть –

будет и тебе Благая Весть.

Стало быть, и ты на свете есть!

А досель была твоя лишь спесь.

Пораскинь мозгами,

пораскинь

и узришь:

где тьма,

где свет,

где синь.

Мрачное

Тяну из болота себя за волосы:

Больно – хоть вой!

Жизнь – разноцветные полосы,

Светлой нет ни одной.

Я завтра скажу: «Все небо в огнях

И мне не знакома тоска!»

Но молотом по наковальне в висках

Сегодня молотит она.

В левый!

В правый!

Хряп!

Хряп!!

Без устали, не щадит.

Во рту язык –

безразмерный кляп

Мертвым грузом лежит.

Монолог пня

Я пень корявый посреди берез,

меня забыли выдернуть когда-то,

по горло я корнями в землю врос

и где мне видеть прелесть звездопада!

Мысли вслух

1

Естественный отбор в обществе –

на верха набор и отсев ропщущих.

2

В болоте скользких назиданий и идей

дерьмо всплывает наверх первым.

Но должен кто-то обнаженным нервом

подхлестывать сознание людей?

3

Мы всех хотели удивить.

Куда ж девалась наша прыть?!

Сны наяву

Впереди луга,

позади луга.

Посреди лугов

до небес стога.

Почему стога  на лугах стоят,

может, вновь травой  они стать хотят?

* * *

Оглянись хоть раз,

посмотри назад –

на пустых полях

облака грустят.

И колышут лен теплые дожди,

ты не уходи, подожди!

Здесь березы рыжие осенью,

а летом –

в сарафанах вышитых,

ветерком согретые

водят хороводы по лесным опушкам

стройные и белые в черных конопушках

* * *

И порою так хочется позабыть,

позабросить все, распрощаться

с заботами, с надоевшею осенью,

и с разбегу, размашисто,

и не глядя, не чувствуя,

бултыхнуться в кипящую

жизнь горячую, ждущую…

пробежаться по чистому

полю летнему, пряному,

заблудиться в лучистом

полумраке бурьянов,

и на лошади бешенной

без седла и без стремени

проскакать побережием

моря –

нашего времени.

* * *

Но вместо песни

песок на зубах.

* * *

Наползает со всех сторон

сумрачный мерзкий страх,

в горле сдавленном стынет стон

и замерзает в висках.

Кровь из носа –

сожми кулаки,

еще не пришла пора:

за белой стеною лютой пурги

глазницы окон двора.

Разветрив листья, несет по земле

из осени в никуда

освистанных нищих,

угли во мгле,

рваные провода.

Криво поставлены ворота

судьбы лихой,

да черт с ней!

лишь расслабишься, и маята

в глазах зарябит сильней.

Синие, красные кружат круги –

ни проблеска.

Но стой!

Пока стоишь –

как ни крути,

ничто не сладит с тобой.

Сквозь сон зовущий теплый звон

мне напевает что-то.

И этот звон сквозь липкий сон

не призрак, не мираж –

он за окном,

гудит огнем шмелиного полета,

и только с утренним лучом

уходит он,

пора!

Пора вставать, и утро вновь

по стеклам бьет лучами,

как в печке по поленьям дров

зимой стучится пламя.

Все окна настежь –

солнцу встречь!

Чтоб жизнь ворвалась в окна:

и звон ручьев, и ветра смерч,

и небо в поволоке.

Мне ночь подарит, не спросив,

Непредсказуемость мгновенья,

Перечисляя в мой актив

Свои цветные сновиденья.

Брошенная

Лохмоногая,

ушастая,

смешная,

Не понять какой породы собачонка

Суетится, и пугливо приседая.

Озирается.

Глаза, как у ребенка –

Удивленные, большие, что-то ищут,

В них с надеждой перемешанный испуг,

Не до игр собачонке, не до пищи… 

– Где ты?

Где же ты, хозяин-друг?!

Нет ответа.

Только сотни ног

Равнодушно проплывают мимо.

Если бы я мог. –

я ей помог,

это мне, не ей, необходимо!

Но один лишь мог бы ей помочь.

Да навряд ли он вернется к ней.

Пусть спокойно спит он в эту