А наутро радость - Бетти Смит

– Я разберусь с этим старым импотентом. Ублюдок!

– Нет! Ты же можешь потерять работу.

– К черту мою работу!

– Но все узнают, что он мне сказал. И мне будет стыдно. – Карл заколебался. – Кроме того, если ты ударишь его, он может сообщить на твой факультет. А там выслушают только его, и тебя могут выгнать из университета.

Пожалуй, она права. Карл вспомнил свою беседу с деканом юридического факультета. Он сообщил ему, что собирается жениться, и тот был против. В ушах Карла звучали слова декана: «Малейшее снижение оценок, самое незначительное нарушение… последствия будут суровыми».

– К тому же, – продолжала Анни, – возможно, это моя вина. Мама всегда говорила, что я слишком вольно держусь с незнакомцами.

– О нет, Анни. Твоя мама неправа. Ты просто дружелюбная, сердечная девушка, которая любит людей. Ни один порядочный человек не воспользовался бы этим.

Закусочная должна была открыться с минуты на минуту. Карлу нужно было срочно поесть, иначе он мог остаться без ужина.

Они подошли с подносами к стойке, и Карл представил Анни девушкам. Те заулыбались и пожелали молодоженам счастья. Та, которая раздавала салаты, пожелала, чтобы их проблемы были малюсенькими, и все засмеялись.

Карл также представил Анни своей задушевной подруге, которая разливала кофе из большого кофейника в конце стойки. Миссис Ридински была дородной полькой средних лет, с приятным лицом. Чувствовалось, что она очень любит Карла.

– Итак, Карл, ты женился не на мне, – сказала она с притворной печалью. Карл повесил голову, притворяясь пристыженным. – А ведь ты обещал, что будешь всегда верен. – Она сделала вид, будто смахивает слезу.

– Я вынужден был жениться: ее мать целилась в меня из дробовика. Что же мне было делать?

– Шутки в сторону, Карл, – сказала миссис Ридински. – Она прехорошенькая малышка.

– По крайней мере, так думает она, – пошутил Карл.

Анни вмешалась в разговор:

– Не верьте ни одному его слову, миссис Ридински.

– Вы говорите мне это слишком поздно, – вздохнула женщина. – Но учитесь на моем опыте, Анни. Не позволяйте ему разбить ваше сердце, как он разбил мое.

Кассир разворачивал свертки и раскладывал в разные отделения кассы монеты по пять, десять и двадцать пять центов. Карл выложил двадцать пять центов за ужин Анни, но кассир отказался их принять.

– Я угощаю, – пояснил он галантно. – Поздравляю.

Расставляя тарелки с едой на маленьком столике на двоих в углу, Карл сказал:

– По крайней мере, в этом мире попадаются приятные люди.

Они почти не разговаривали за едой, так как оба сильно проголодались. Карл, который ел быстро, закончил первым. Анни не спеша потягивала кофе, наблюдая за четырьмя помощниками официантов у соседнего столика. Карл под столом погладил ее по бедру.

– Что такое? – спросила она, вздрогнув от неожиданности.

– Пейте ваш вкусный кофе, Анни Браун, – сказал он. – В нем дети.

Анни хохотала до слез. Девушки за стойкой улыбнулись друг другу, помощники официантов обернулись и тоже заулыбались, а миссис Ридински помахала Карлу и Анни. Карл с довольным видом улыбнулся всем.

И вдруг зажегся яркий свет. Девушки за стойкой встали по стойке «смирно», и каждая держала в руке тарелку, как солдат – винтовку на смотру. Двери распахнулись, в зал ворвались люди, и через несколько секунд вдоль стойки уже выстроилась очередь. Затем раздалось первое звяканье кассы: закусочная приступила к работе.

Помощники официантов, которые пригнулись к своим тарелкам, как защитники в ожидании сигнала капитана, разом выпрямились. Словно по команде, каждый сложил стопкой свои грязные тарелки, промаршировал с ними на кухню и вернулся. Все они катили за собой тележки на резиновых колесиках.

Карл поднялся, допивая кофе, сложил свою стопку тарелок и удалился со словами:

– Не уходи, Анни.

– Я подожду, пока ты закончишь.

В течение двух часов она наблюдала, как он катит свою тележку от одного столика к другому. Он счищал остатки еды с тарелок и складывал их стопкой, собирал «столовое серебро», выливал недопитый кофе из чашек, окатывал водой мраморные столешницы и вытирал их насухо тряпкой, которая с каждой минутой становилась все грязнее.

Карл работал с отсутствующим выражением лица. Он ни на кого не смотрел, никому не улыбался, ни с кем не заговаривал. Это был не Карл Браун, молодожен, студент, специализирующийся в области корпоративного права, и уж, конечно, не будущий губернатор.

Он был одним из пяти помощников официантов, работавших за бесплатное питание.

Она вернулась в постель, чтобы прочитать записку, которую ей оставил Карл.

Анни улыбнулась и вновь прочла записку. Забавно было их получать. Это напомнило ей, что нужно написать матери и дать свой новый адрес. Она собиралась написать короткое письмо, но бедная Анни становилась одержимой, когда брала перо в руки и перед ней лежал чистый лист бумаги. И она все писала и писала. Сейчас час дня? Или два? У нее разболелась голова, и она еще не завтракала. Анни поспешила закончить.

«Ну что же, на сегодня хватит. Прилагаю доллар для Фредди и Томми, пусть они его разделят. Скажи, что я по ним скучаю и люблю их. И не забывай, что я люблю тебя, мама, и ты тоже должна меня любить, потому что я твой первенец. Ты должна любить меня, даже если я убежала от тебя…»

Часы на колокольне кампуса пробили четверть. Интересно, четверть чего? Нужно купить часы. Без часов, которые делят время на определенные отрезки, день – просто большая миска каши, подумала она.

Анни прочла во вчерашней воскресной газете объявления о работе. В основном требовалась «женщина для легких домашних дел и для присмотра за двумя детьми, пока мать на работе». Легкие домашние дела, подумала Анни с иронией. Можно себе представить, какие они легкие. В нескольких объявлениях говорилось, что требуется «секретарша с умением стенографировать». Одно объявление она вырвала из газеты: «Требуется девушка для работы в офисе на неполный рабочий день».