Атлантия - Элли Каунди

В одном можно не сомневаться – он хочет, чтобы здесь меня не было.

– Когда умерла мама, – говорю я, – я была уверена, что храм всегда будет моим домом.

– Конечно, – отвечает Невио. – Он навсегда останется твоим духовным домом. И ты пока можешь пожить в комнате, которую делила с сестрой. Мне сказали, что у механиков сейчас все помещения заняты.

Ну хорошо хоть не придется съезжать из нашей с Бэй комнаты. Однако я все еще не могу поверить, что Невио принуждает меня покинуть храм. Имеет ли он право выгнать меня? Думаю, что да, он же Верховный Жрец. Может, поговорить с кем-нибудь из жрецов? Тут я вспоминаю, какое было лицо у Джастуса, когда он сообщил мне о том, что Невио хочет меня видеть. Джастус все прекрасно знал, но даже он не собирался мне помогать.

– Я хочу показать тебе одну запись, сделанную твоей матерью, – говорит Верховный Жрец и протягивает мне лист бумаги.

Я резким движением выхватываю его у Невио. Просто не могу сдержаться – этот тип не должен владеть тем, к чему прикасалась мама.

«Рио не предназначена для жизни жреца», – читаю я первую фразу.

Острая боль, как раскаленная игла, пронзает мое сердце. Мама не могла написать этого. И тем не менее прямо передо мной лист бумаги, исписанный ее аккуратным, ровным подчерком.

«Рио не склонна думать о коллективном благе, вот у Бэй это качество врожденное. Не уверена, что этому можно научиться. Я вовсе не думаю, что Рио бесчувственная или какая-то особенная. Немногие способны заботиться о группе людей как об одном целом – так, как это дóлжно делать жрецу. Но порой я корю себя. Меня беспокоит, что я виновата в том, что не хотела взросления Рио. Но я не могла видеть, как она страдает. Получается, что я самая настоящая лицемерка. Ведь эти чувства не имеют никакого отношения к общему благу, а касаются только одного конкретного ребенка. Моего ребенка».

– Полагаю, тебе больно это читать, – замечает Невио.

Да, больно, и еще как.

– Вы прочитали ее дневник? – спрашиваю я.

– Каждую страницу, – спокойно отвечает он.

– Но ведь это личные бумаги, – возмущаюсь я. – Их следовало передать нам с Бэй, а не держать здесь, в этом кабинете.

– У нас есть право на все бумаги Океании, которые относились к ее работе в качестве Верховной Жрицы, – говорит Невио. – Как ты можешь видеть, на остальных страницах записаны тексты ее проповедей, так что эта тетрадь принадлежит архиву храма.

Я переворачиваю страницу. На обратной стороне и впрямь наброски очередной проповеди. Я сотни раз видела, как мама делала подобные записи в этом самом кабинете. У нее всегда было много поводов обратиться к жителям Атлантии: воскресные проповеди для прихожан; речи, которые транслировались по средам каждый месяц – в них мама обращалась к горожанам от имени Совета и по его просьбе.

«Один из самых сильных наших страхов – страх смерти, – читаю я. – Мы надеемся наблюдать момент нашего ухода, а не проживать его».

И чуть ниже: «Песни сирен помогают нам забывать. И теперь мы не можем вспомнить».

А потом, в самом конце страницы, всего два слова: «Спросить Майру».

Мама написала имя своей сестры.

Это все, что я успеваю прочитать, прежде чем Невио забирает у меня листок.

– Записи на этой стороне не имеют никакого отношения к нашей беседе, – заявляет он. – Важно то, что написано на другой и касается конкретно тебя. Ты прочитала и должна понять, почему мы не можем оставить тебя при храме в качестве послушницы. Даже твоя родная мать выступала против этого. Океания была достаточно сильной, чтобы сказать правду.

Невио встает и подходит к двери. Открывает ее. Разговор окончен.

– Не огорчайся, Рио, – говорит на прощание Верховный Жрец. – Я не сомневаюсь: очень скоро ты поймешь, что так для тебя будет лучше.

Возможно, моя вера и впрямь не столь сильна, как у Бэй и мамы, но храм многие годы был моим домом. Я знаю, как пахнут свечи поздно ночью, узнаю́ хлопки крыльев летучих мышей, когда они возвращаются домой на рассвете. Я часто сидела здесь в лучах разноцветного света, который льется сквозь витражное окно, и смотрела, как мама делает записи в тетради, которую Невио теперь считает своей собственностью. Я была неразрывно связана с этим местом.

После смерти мамы и ухода Бэй я думала, что мне уже нечего терять. Оказывается, это не так. Всегда есть что терять. Пока ты жив, разумеется.

Я всегда думала, что мантии послушников в храме тяжелые, но они гораздо легче защитных костюмов, которые должны носить механики. Единственная вещь, которая здесь напоминает мне о старой жизни, – это визор, он похож на щиток сварочной маски, в которой я раньше приваривала листья к деревьям и закрепляла богов на ветках. Я с трудом подавляю желание опустить визор и спрятать лицо. В помещении полно рабочих, и многие украдкой меня разглядывают.

Мастер, мужчина средних лет по имени Джосайя, показывает мне большое помещение, где работают механики. Здесь очень хорошо слышно, как дышит Атлантия. Бэй наверняка понравилось бы. А еще тут очень красиво; честно говоря, я такого не ожидала. Рабочие места хорошо освещены, в воздухе пахнет машинным маслом и соленой водой – запах насыщенный и приятный. С низких потолков свисают мелкие кусочки металла, вероятно, отходы после ремонта; они отражают свет и напоминают мне о деревьях при храме.

– Мы называем это место «Комната неба», – поясняет Джосайя, указывая на поблескивающие под потолком кусочки металла.

– Здесь очень красиво, – отвечаю я.

– Мы все гордимся своей работой, – говорит мастер. – Джастус сказал мне, что у тебя талант, и показал образцы твоей работы. Впечатляет. Но все начинают здесь.

Я киваю. Как новенькая, я буду выполнять самую простую работу – мелкий ремонт и полировка дронов с незначительными повреждениями. Дроны прочные, сложные механизмы, они выполняют далеко не простую работу – добывают руду, а потому часто нуждаются в починке. Должна признаться, меня заинтересовали эти аппараты.

– Слухи быстро распространяются, – понизив голос, продолжает Джосайя. – Здесь у нас все знают, что ты дочь Океании, Верховной Жрицы, но я попросил остальных не говорить с тобой о ней.

Ну конечно. Вчера Невио уже намекал мне на это: новый Верховный Жрец хочет, чтобы все поскорее забыли о моей маме.

Джосайя останавливается напротив следующего помещения. Тут очень много хорошо освещенных рабочих мест. На противоположном конце я вижу круглую портальную дверь.

– Это так называемая «Комната океана», – поясняет мастер. – Здесь мы производим самые сложные ремонтные работы. Вон в ту дверь заходят дроны.

Так вот почему здесь все насквозь пропахло соленой водой. Это одно из очень немногих мест, где есть выход из Атлантии, и сейчас мы находимся очень, очень близко к океану.