Путеводитель ботаника по цветам и судьбам - Кейт Хавари

однако строгий взгляд инспектора заставил задуматься, не слишком ли далеко она зашла.

Помедлив, инспектор Грин произнес:

– Ее домочадцы и друзья не распространялись на эту тему, но дали понять, что у нее была связь. Мы пытаемся установить его личность.

– А наркотик?

– Мы нашли доказательства рекреационного[13], а не медицинского употребления. Ее ближайшие друзья, похоже, разделяют эту привычку.

Наркотики, которые можно было найти на каждом шагу до и во время Первой мировой войны, стали, конечно, явлением более редким, но полностью вытеснены не были, как того хотелось бы правительству. Тем не менее Шафран понятия не имела, легко ли их достать.

– Итак, задохнувшаяся женщина и ее друзья принимают наркотики. Она получает цветы, которые предупреждают о некоем опасном удовольствии. Все сходится. – Было удивительно, что флориография, по-видимому, все же имела отношение к делу. Шафран хмурилась по мере того, как вероятные сценарии развития событий прорастали в ее голове, словно побеги Phyllostachys edulis[14]. – Но кто убил ее? Разочарованный родственник или друг? Поставщик или любовник? Или мотивы совсем другие?

– Все возможно. Сейчас мы пытаемся установить связь между двумя жертвами.

– Кто эти жертвы?

Инспектор внезапно напрягся. Шафран поспешила продолжить:

– Я думаю, что могла знать кого-то из ее окружения.

Симпсон за ее спиной зашевелился. Шафран сдержала улыбку. Юный офицер не мог похвастаться самообладанием инспектора Грина, а потому он только что подтвердил ее догадку. Значит, университет? Или другие связи?

Она продолжила непринужденно:

– Когда я приехала в Лондон несколько лет назад, то довольно быстро обзавелась связями в обществе. Я заочно знала многих дам и их супругов, а моя бабушка, виконтесса Истинг, разумеется, позаботилась о том, чтобы и они знали обо мне. Вполне вероятно, что я могла слышать и имена жертв.

Продолжавшееся молчание инспектора говорило об отказе отвечать на вопрос. Шафран приподнялась со стула и сцепила руки:

– Инспектор, две женщины были убиты. Я знаю, как ведут себя представители высшего класса в таких ситуациях. Они сделают так, что выяснить правду будет трудно, а может и вовсе невозможно. Если я могу помочь, то хотела бы это сделать. Кто они?

После затянувшейся паузы инспектор Грин постучал пальцем по столу, а затем потянулся к карману своего однотонного серого костюма за блокнотом. Перелистнув страницу, он прочитал:

– Первой была задушена миссис Эрин Салливан. Тридцать восемь лет, проживала в Кенсингтоне. Вторая, мисс Бриджет Уильямс, двадцать один год, проживала в Белгравии.

Шафран копалась в своей памяти в надежде вспомнить хоть что-то, но, к своему огорчению, ничего не обнаружила. Однако отметила, что названные районы были один богаче другого.

– А друзья, которых вы упомянули? Друзья мисс Уильямс?

– Люси Рене Тэлбот, дочь покойного барона Ньютона, мисс Кэролайн Женевьева Эттвуд и мисс Амелия Джейн Грешем.

Ни одно имя не было знакомо Шарфан. Возможно, они просто младше нее, но куда более вероятно, что эти девушки вращались в более низких кругах, чем Шафран. Элизабет, которая росла в условиях роскоши и привилегий, пока ее семья не потеряла свое состояние во время войны, эти имена могли быть знакомы.

– Кем была первая жертва, миссис Салливан? Что она из себя представляла?

– Жена мистера Гордона Салливана, главы Камденской железнодорожной компании. Детей нет, остальные члены семьи жили за городом. Состояла в ряде благотворительных комитетов. – Инспектор добавил язвительно: – Ее друзья рассказывали мне, что она была весьма высокого мнения о себе за свою щедрую деятельность.

Шафран выдержала немало чаепитий и ужинов в компании женщин, которым нечем было заняться, кроме как пытаться управлять жизнями людей, которых они считали ниже себя.

– Но, полагаю, особенно отрицательно никто о ней не высказывался?

Инспектор Грин покачал головой.

– Думаю, никто не хотел первым бросить камень.

Ее губы подергивались от желания улыбнуться, но она сдержалась, не желая показывать, что не воспринимает это дело всерьез.

– И вы сказали, она была задушена.

Инспектор заерзал на стуле.

– Она была задушена ожерельями, весьма дорогими. Бриллианты, сапфиры, золото и тому подобное.

Шафран моргнула:

– Она была задушена собственными украшениями? – До чего пугающе ужасно! – Может, ее задушили руками, а ожерелья были надеты после?

– Странгуляционные борозды указывают на то, что они были нанесены отрезком тонкого материала. Это может быть мягкий, но прочный материал, например, тонкий шелковый шнур, или плоская цепочка, несколько из которых лежали около жертвы.

– Но разве цепочка не порвалась бы? Если бы миссис Салливан боролась… – Шафран запнулась на полуслове, вздрогнув.

– Барбитурат, который мы нашли в ее крови, скорее всего, не позволил бы ей сопротивляться. – Поерзав на стуле, инспектор продолжил: – Во рту у нее также были найдены драгоценности.

По коже Шафран пробежал холодок, стоило ей представить такую картину.

– Убийца положил их туда?

– Именно так все и выглядит, – ответил инспектор Грин. – Что предполагает наличие сильного личного мотива.

– А еще жертва была ограблена, – добавил Симпсон, стоявший за спиной у Шафран. – Горничная подтвердила, что несколько украшений пропали.

Значит, дело было не только в мести, но и, возможно, в деньгах. Вторая жертва, скорее всего, тоже была обеспеченной, раз жила в Белгравии.

– А мисс Уильямс?

– Судя по всему, она жила сказочной жизнью, – принялся рассказывать инспектор Грин, снова перелистывая страницы в своем блокноте. – Ее отец, Ричард Хаберли Уильямс, умер, когда она была еще маленькой. Мать, Белинда Уильямс, уроженка Беркли, сама была состоятельной женщиной и умерла от гриппа. Мисс Уильямс жила на деньги родителей и, по общему мнению, только и делала, что тратила их.

– Но ничто не связывает этих женщин? – спросила Шафран.

– Пока нет. – Инспектор бросил на нее настороженный взгляд и продолжил: – Итак, мисс Эверли, вы можете запрашивать данную информацию, поскольку официально консультируете полицию, однако вы не имеете права никому ее раскрывать. – Должно быть, выражение вины на ее лице было настолько очевидным, что, поджав губы с недовольным видом, инспектор спросил: – Вы уже рассказали кому-то? Надеюсь, не вашей соседке по квартире?

Шафран нахмурилась.

– Нет, только моему коллеге, доктору Майклу Ли. Полагаю, вы встречались с ним в холле университета на днях. Именно он предположил, что у второй жертвы мог быть ухажер. Он никому ничего не расскажет. А если и захочет, то только мне, будет говорить часами напролет.

Инспектор Грин откинулся на стуле, сложив руки на животе.

– Врачи знают о строгом соблюдении конфиденциальности. Просто напомните ему быть осмотрительнее. Я не могу допустить, чтобы вы занимались этим делом, если станете передавать информацию посторонним лицам.

– Я понимаю. – Шафран решительно кивнула. – Как я уже сказала, я лишь хочу помочь.

От ее слов инспектор почувствовал себя еще более неуютно.

– Верно.

Расценив