Быстрее молнии. Моя автобиография - Усэйн Болт

«Вау, это что-то серьезное, – подумал я, рассматривая из окна пассажирского вагона венгерский дождь и серые облака (это уже был не привычный яркий солнечный свет). Здесь должно произойти что-то очень крупное, если меня привезли сюда за тридевять земель».

Мысль о том, что я – серьезный атлет, впервые посетила меня там, но поездка в Европу открыла мне глаза и на другое. Еда была незнакомой, погода холодной, и я помню, что всех постоянно заботила одна вещь – бутилированная вода. И она была газированной! Сейчас это звучит дико, но не забывайте, что я был ребенком с Ямайки и никогда раньше не пробовал газировку, поэтому меня это безумно смущало. Я помню, как впервые попробовал ее – выпил бутылку залпом в супермаркете, а другие дети смеялись надо мной. Мне сделалось дурно от газированной воды. Пузырьки были повсюду – во рту, в горле, в носу, казалось, пузырьки были даже в моих ушах.

Мне все это не нравилось. Но после участия в 400-метровой смешанной спринтерской эстафете днем позже (спринтерская эстафета – это как обычная эстафета, только четыре атлета бегут в ней разные по длине дистанции – 400, 200, 200 и 800 метров) мое отношение к происходящему сильно изменилось. Мышцы устали, легкие горели. Когда я уже уходил с беговой дорожки, кто-то протянул мне бутылку газированной воды, и я забыл о ее ужасном вкусе. Я выпил два литра этой гадости за рекордное время.

* * *

Я не ждал, что прилечу в Венгрию и сразу все выиграю. Мне было 14 лет, а Международный молодежный чемпионат был соревнованием для детей до 17 лет. К тому же сюда пригласили много людей старше меня, поэтому я просто хотел попытаться показать лучшее, на что способен. Но в отличие от наших чемпионатов, здесь моего лучшего результата было недостаточно. Я пробежал 400 метров неважно и эстафетные состязания тоже неблестяще. Несмотря на то что я пробежал с личным рекордом 21,73 секунды, я провалил полуфинал на 200 метрах, что было для меня неслыханным.

Дебрецен, однако, был всего лишь ямой на моей дороге, и вскоре я начал улучшать свои беговые результаты. В 2002 году в возрасте 15 лет я побил рекорд CARIFTA на 200 и 400 метрах на играх в Нассау. И когда я подбегал к финишу, толпа ликовала: «Молниеносный Болт! Молниеносный Болт!» У меня побежали мурашки. Так неожиданно я и мой талант получили прозвище. В течение этого года я показал такой же результат на молодежных чемпионатах в Центральной Америке и на Карибах. Я был настолько быстрее всех остальных на этих соревнованиях, что это даже глупо выглядело. Я опережал старших мальчишек, потому что физически намного превосходил их.

Серьезным испытанием для меня стали Международные юниорские соревнования в следующем году. Многие считали этот турнир аналогом Олимпийских игр для студентов-старшеклассников колледжей всего мира, и это был мой первый шанс прославиться. Я был физически и интеллектуально более развит, чем на соревнованиях в Дебрецене; я еще вырос и уже был ростом шесть футов пять дюймов. Немного парней могли бы тягаться с моей длиной шагов на 200 и 400 метрах.

Удача тоже была на моей стороне, потому что это престижное мероприятие проводилось в Кингстоне, на моей родине, а не в каком-то дождливом городе в Восточной Европе. Это означало, что мне не придется далеко ехать, мерзнуть и пить газировку. Сложность заключалась в том, что, будучи местным парнем, я очень хотел показать себя и выиграть. Фанаты считали, что у меня есть шанс победить, а значит, прославить Ямайку. Чемпионаты позволили поставить меня на карту, а рекорды на играх CARIFTA делали фаворитом в борьбе за золото на 200 метрах. Впервые в жизни на меня оказывалось давление, и я стал испытывать серьезный стресс.

Я полагаю, что нагнетание обстановки было оправданно. Я регулярно бегал за 21 секунду на школьных состязаниях, что было впечатляющим результатом для ребенка моего возраста, но с приближением Международных юниорских соревнований я стал бегать за 20,60 секунды, и у меня было предчувствие, что должно случиться что-то особенное. И вот тренер Макнейл появился на тренировочной дорожке со списком 20 лучших юниоров мира за тот год.

Это было страшным разочарованием – я был на шестом месте. На шестом!

Два первых парня из США имели время 20,47 и 20,49 секунды, еще один бежал 20,52 секунды, другой 20,55. Это был вызов для меня. «Какого черта? – подумал я. – Должен же я что-то сделать!»

Но затем вдруг закрались сомнения. Я не хотел бежать и не хотел соревноваться. Проигрыш этим парням на чужом стадионе ужасен, но проигрыш на Ямайке перед своими фанатами совсем выбивал меня из колеи. Я считал, что даже не стоило бороться.

«Да, думаю, даже не стоит туда идти, – крутилось у меня в голове. – Я не так хорош, как раньше, и в любом случае не получу медаль, поэтому какой смысл пытаться?»

Я объяснил свои доводы тренеру Макнейлу, он был разочарован и попытался отговорить меня, но я был тверд.

– Видите, мне уже надрали задницу на Международном молодежном чемпионате, – говорил я. – Потерпеть поражение опять не доставит мне удовольствия.

Моя уверенность и вера в себя были подорваны, потому что никогда раньше я не испытывал такого давления в плане национальных ожиданий. Для меня это было в новинку. В предыдущих гонках я участвовал ради удовольствия, даже когда представлял Ямайку на CARIFTA, но испытать стресс, который раньше был мне неведом и который всегда переживали мои соперники на чемпионатах и межшкольных соревнованиях, означало, что моя голова не могла сконцентрироваться на предстоящей гонке.

Тренер продолжал со мной работать. Он утверждал, что я должен ездить на тренировочные сборы каждые выходные, потому что хотел понять, могу ли я улучшить свои результаты. Наверное, это было полезно, но я возненавидел тренировки. Все, о чем я думал, было: «Мне надерут задницу, если я выйду на дорожку против тех парней. Забудь об этом».

Каждый вечер дома я жаловался. После тренировки я проклинал юниорские чемпионаты, мое расписание и тренера. Я был подавлен. Однажды вечером после жалоб маме я сидел в удрученном состоянии на веранде своего дома в Коксите и смотрел на мир вокруг. Это было место, куда я приходил, когда мне было не по себе. Вокруг все было тихо, и мой взгляд останавливался на диком кустарнике, сахарном тростнике, желейных деревьях и окрестных горах Кокпит Кантри. Прохладный воздух помогал освежить мысли.

Пока я пытался расслабиться, на веранду пришли мама и бабушка, которым надоело мое постоянное подавленное состояние, и я знал, что они хотели поговорить о юниорском чемпионате. Я уже не мог ничего слышать по этому поводу, но деваться было некуда, потому что обе заняли позиции с двух сторон от меня на креслах. Я оказался в ловушке.

– Мама, не надо…

– Почему же ты так легко сдался? – сказала она, обнимая меня. – Отправляйся туда и просто попробуй. Тебе не о чем волноваться.

Я почувствовал комок в горле. Эмоции и стресс пересиливали меня. Я начал плакать.

– Но, мама, я не могу.

– Не горюй из-за этого, ВиДжей. Покажи, на что ты способен. Что бы ни вышло, мы это примем и будем тобой гордиться.