Пафосное стремление называться - Ле Олей

неделю в факультетской гостиной было место для неожиданности.

Незнакомая темноволосая макушка, закрывавшая собой стол — так плотно одинокая фигура прильнула к учебникам. Волосы периодически спадали со спины на страницы крупными завитками, создавая иллюзию причудливого узора, и незнакомец спешно закидывал их на спину до следующего их акта своенравия.

Мартин отметил, что его волосы были почти такими же тёмными, как и его собственные.

Ухмыляясь странному внутреннему замечанию, Мартин направился к незнакомцу. Вероятно, это младшекурсник, и публичное проявление внимания к его академическим успехам закрепит статус доброжелательного и абсолютно гениального Мартина.

* * *

Каким нужно было быть идиотом.

Мартин невинно обратился к незнакомому Мистеру с одного из младших курсов, который оказался несговорчивой и прямой, как палка Мисс из Другой Магической Школы. Не соотнесённые раннее два плюс два с нелепым половым неузнаванием, да ещё и с учётом внезапно открывшейся другой истории их первого пересечения, были похожи на второсортную рубрику «Анекдоты» из Газеты. А Мартин никогда не был смешным.

— Виделись уже — хотя я бы не сказала, что с вами.

Её удивительно грубый голос звучал насмешливо. Какой ужас, все иностранные женщины такие?

Пока Мартин стремительно собирал гнев и нежданное замешательство в концентрат уместной социальной маски, странная девушка продолжила:

— Я хотела сказать, что выглядели вы совершенно неузнаваемо, и потому, даже не беря в расчёт просьбу Профессора о конфиденциальности, сама я бы ни за что не поверила в то, что в пару дней назад передо мной был сам могущественный староста.

Уму непостижимо. Какая-то лютая примесь спохватившегося такта и совершенного издевательства. Она говорит, что могущественный староста не мог быть в таком состоянии. Но это был он, значит, она отказывает ему в могуществе. Как прикажете это понимать?!

У Мартина в центре груди сбивчиво поднялась волна незнакомого. Социальные ситуации казались ему абсолютно контролируемой категорией, но тогда, когда все её компоненты были как на ладони. А это что?

— Не волнуйтесь, Мистер Сью, я не выдам ваш секрет.

Еще и улыбается как ни в чём не бывало. Одолжение ему делает. Ну это уже слишком.

Мартин усилием воли и мышечной памяти активировал свой режим безупречности. Про себя он называл его «лже-поддавки».

Чтобы завоевать у человека абсолютную веру в тебя, чтобы он был в твоей власти через инструмент восторга, нужно создать иллюзию абсолютно общей линии понимания. На этой линии понимания жертва «засыпает».

Фоново через эту линию понимания и выраженный восторг проницательности жертвы стоит транслировать информацию о степени своего величия: жертва будет охотно и радостно узнавать, какого необыкновенного человека она смогла понять или поддержать, ведь в обозначенном контексте это явно возвышает статус самой жертвы.

Главное — не переборщить. Сообщать информацию через фильтры сложности, которые уже как бы поняты и знакомы для жертвы. Шаблон «плата за гениальность».

Это выделяет сочувствие, а также формирует лирический образ, как в дурацких любовных романах. Женщины на это особенно падки.

И, конечно же, всё это работает при исключительной притягательности мага, которую на время действия стоит направлять вниманием только на жертву.

У Мартина это получалось как бы само собой — он питался смущённым воздухом жертв, прячущих глаза от неспособности совладать с уровнем притяжения к нему. Да, власть рождалась всегда в таких промежутках. Одно из главных лакомств и настоящих средств определить силу мага.

Аристократка однажды совершенно позорно стонала в коридоре подземелий от фантастической близости его губ к её, когда он держал её запрокинутую голову за подбородок, не спеша проводя ногтем по её красивой белой шее. А казалось бы — приличная девушка, самая неприступная красавица факультета.

Она извивалась, высовывая язык и явно желая его слюны под аккомпанемент собственного визгливого поскуливания. Считай, роспись в принадлежности.

Она тогда так и не получила его поцелуя — осталась восторженная там, в вывернутом течкой сознании. И смотрите, как она до сих пор интенсивно желает его сейчас.

Да — секс был интересен властью, но обычно марать себя Мартин не сильно хотел. Плотные прикосновения в аспекте властных полномочий очень сильно переоценены. Много они требуют… внимания. А возбуждала Мартина именно власть.

Бедная иностранка — не знает, что фактически неизбежно уже умоляет его касаться её во всех местах. И он делает это как бы неохотно, невзначай бросая, для чего из реальных дел миссии она была бы полезна. И она, как согласная на всё собачка, вылизывает его ботинки в знак преданности и бежит шпионить за своими дружками из Другой Магической Школы для важных ему, Мартину, сведений… Короче, он ей не позавидует.

Мартин садится на диван слева от девушки, «случайно» вплотную касаясь бёдрами. Первый сигнал успешного плана — знакомая эмоция удивления на лице. Ну конечно, женщины везде женщины, даже если выглядят как непонятно кто.

Мартин тянется рукой к книге на столе, трогая обложку. Это нужно, чтобы создать опосредованное касание, подсознательно закрепляющее жест его физической близости. Отлично… И главное — таинственный взгляд на неё со всем фокусом внимания с неизбежной искрой телесной близости.

Теперь можно говорить.

— Вы удивительно проницательны. Признаюсь, я поражен и бесконечно благодарен вашему великодушию.

Теперь важное: переход к части саморекламы и усиления темы их особенной интимности, якобы сложившейся в тот вечер.

— Понимаете, мой недуг при уровне моего статуса мог бы стать дурным поводом нанесения вреда моей репутации. Малое количество из знакомых мне людей обладают достаточным интеллектом и благородством, чтобы суметь это понять и сохранить по причине великой глубины. Потому, если честно, я практически благодарен судьбе за видимость этого ужасающего положения дел именно вами.

Ха, готово! Остаётся наблюдать за неизбежным.

* * *

С минуту удивления иностранка (с безупречным произношением) тяжело смотрела на него и молчала. Будто…критически оценивая? Она отвела взгляд и почему-то знакомо прыснула, покачивая головой чему-то. Да что смешного было?

Она резко повернулась корпусом к Мартину, чего не ожидал уже он, но виду не подал:

— Как говорил мой дед, если ты бухаешь виски, не стоит мять словесно сиськи.

Она издевалась и явно не видела ничего значимого в сцене пару дней назад. Какое наглое обесценивание!

Продолжила она уже мрачнее, однако с неуместным придыханием, постепенно продвигаясь к лицу Сью, что заставило его постепенно отползать в сторону.

— Не парься — ситуация не стоит конструктов твоего барского внимания. Хотя мне очень, очень приятно…

Она резко вернулась на место.

— …но личную дистанцию недопустимо нарушать подобным образом для тех мест, где училась я. Впредь прошу этого не делать. А пока до встречи на занятиях.

Как ни в чём