Великий Китайский Файрвол - Джеймс Гриффитс

* * *

Движение «Фалуньгун» зародилось в конце 1992 года в провинции Цзилинь (Гирин) на северо-востоке Китая, почти на границе с Северной Кореей. Когда-то эти земли входили в состав марионеточного государства Манчжоу-го, где контролировавшая его Япония активно проводила политику индустриализации. Придя к власти, КПК с еще большим энтузиазмом продолжила эту политику. Цзилинь вместе с соседними провинциями Хэйлунцзян и Ляонин стала промышленным поясом Китая. Здесь располагалось большинство предприятий тяжелой промышленности. При коммунизме сотням тысяч рабочих государственных предприятий Цзилиня была гарантирована так называемая железная чашка риса: работа, жилье, соцпакет. Во времена реформ Дэн Сяопина Китай начал движение по направлению к рынку. Понятие «железная чашка риса» утратило прежнее значение: в новой экономике тысячи безработных конкурировали за рабочие места.

Из-за безработицы и недоступной медицины регион накрыла волна депрессии и разочарования. Цзилинь наводнили проповедники новых учений, поборники народной медицины и шарлатаны разных мастей. Все это нашло отражение в детище Ли Хунчжи – учении «Фалуньгун», которое возникло на волне интереса к гимнастике цигун на рубеже восьмидесятых и девяностых. Мастера цигун бились буквально за каждого последователя72.

Некоторые элементы цигун появились еще в древнем Китае. В систему их объединили в 1950-х годах в рамках партийной программы по популяризации традиционной китайской медицины, раз уж обещание сделать здравоохранение доступным для всех так и не было выполнено73.

Цигун представляла собой компиляцию из различных духовных практик прошлого. В сочетании с напоминающими йогу упражнениями и принципами здорового образа жизни гимнастика была призвана контролировать уровень ци (жизненной энергии) в организме. Во времена культурной революции цигун была под запретом, а настоящую популярность приобрела только после реформ Дэн Сяопина. В восьмидесятых увлечение цигун превратилось в настоящую манию. Парки и скверы китайских городов заполнили толпы людей, выполнявших комплексы упражнений. Увлечение не обошло стороной и партийных боссов: они занимались цигун на закрытом приморском курорте Бэйдайхэ74.

Ли Хунчжи родился в провинции Цзилинь в начале 1950-х, как раз тогда Китай охватила первая волна цигуномании75. Как и многие его ровесники, он не смог закончить школу из-за неразберихи времен культурной революции и доучивался заочно много лет спустя. Согласно его официальной биографии, которая раньше публиковалась во всех материалах «Фалуньгун», но сейчас изъята со всех крупных сайтов, с восьми лет Ли учился у двух великих мастеров принципам истины, сострадания и терпения, а потом сам стал мастером ушу76. Скорее всего, эта история вымышлена или по меньшей мере приукрашена, что было характерно для мастеров цигун того времени. Однако именно на это обстоятельство китайские власти сделали особый упор в начале кампании по разгрому «Фалуньгун». Чтобы опровергнуть заявления Ли, партийные чиновники опрашивали его родственников, друзей детства, учителей77. Вероятно, поэтому в официальных изданиях, связанных с «Фалуньгун», о биографии основателя сейчас ничего не сказано.

В одном все источники сходятся: своя школа цигун появилась у Ли в Цзилине в начале девяностых. Затем слава вышла за пределы родной провинции, и он переехал в Пекин. Данью буддистским корням учения Ли стало название «Фалуньгун» от слова «фалунь», по-китайски «колесо дхармы». К концу 1992 года школа Ли получила официальное признание от Китайского научно-исследовательского института цигун (КНИИЦ)78. Ли стал выступать в разных городах страны с лекциями, открывал новые учебные центры и школы79. В то время он ничем не выделялся среди коллег. Ничто не предвещало, что именно на его школу обрушатся гонения. Напротив, в начале девяностых книги Ли печатались в государственных издательствах, его часто приглашали выступать с лекциями перед крупными партийными функционерами.

Популярность Ли в народе росла, а власти постепенно начали отворачиваться от цигун. У этого движения всегда были противники, в том числе и среди руководства партии, но сторонников среди членов аппарата было больше. Самым влиятельный – Чжан Чжэньхуань, бывший генерал Народно-освободительной армии, ветеран войн с Японией и Гоминьданом и руководитель первого китайского проекта по разработке ядерного оружия80. Выйдя в отставку, Чжан возглавил КНИИЦ и всюду рекламировал цигун как эффективное средство поддержания здоровья81.

В марте 1994 года семидесятидевятилетний генерал умер, оставив цигун без одного из самых ярых защитников. Практику начали подвергать жестокой критике, зачастую вполне обоснованно: мастера цигун заявляли, что обладают невероятными способностями, показывали чудеса (а на самом деле фокусы) на публику. Их лекции и мастер-классы на вершине популярности чем-то напоминали выступления американских телепроповедников: аудитория тоже регулярно впадала в священный экстаз, время от времени на сцену выходили люди, которые будто бы излечились от тяжелых заболеваний. Мастера цигун не брезговали трюками из арсенала западных экстрасенсов: гнули ложки, разбивали головой кирпичи. На пике цигуномании приверженцы движения подвергали критиков и скептиков травле. Случались и самые настоящие избиения. Сыма Нань, бывший адепт, который затем стал яростным критиком движения, рассказывает, что цигунисты напали на него и избили. Он получил перелом двух позвонков, ушиб трахеи и еще много травм82. Настали другие времена, и Сыма Нань нашел свою нишу в качестве борца с лжеучениями. Его поддерживали и китайские власти, и видные скептики с Запада, например Кристофер Хитченс83. Доставалось цигун и от других интеллектуалов. Например, один из ведущих членов Академии наук Китая Хэ Цзуосю сравнил движение с японской сектой «Аум Синрикё», которая в 1995 году провела в токийском метро теракт с использованием смертельного газа зарина84.

Чтобы не попасть под атаку противников цигун, Ли поначалу позиционировал «Фалуньгун» как его более научную разновидность, очищенную от коммерческих притязаний. Хотя Ли неоднократно заявлял, будто адепты «Фалуньгун» приобретают сверхспособности, сам он на публике их не демонстрировал. Это выгодно отличало его от других мастеров цигун, которые злоупотребляли демонстрацией фокусов и чудесных исцелений. Исследователь «Фалуньгун» Дэвид Палмер пишет:

«По заявлениям Ли, задачи его подхода коренным образом отличались от цигун. Цель этой практики заключалась не в том, чтобы оздоровить тело или развить в себе сверхспособности, а в том, чтобы очистить душу и встать на путь духовного спасения»85.

Чтобы добиться этой цели, одной дыхательной гимнастики было недостаточно. Надо было изучать тексты о «Фалуньгун», в частности, «Чжуань Фалунь». Эта книга, вышедшая в 1994 году, до сих пор считается самой важной работой Ли. Также последователям учения нужно было соблюдать суровый моральный кодекс – нечто среднее между христианством и буддизмом с упором на нравственную чистоту, отпущение грехов и стремление стать просвещенным. Вот что пишет Ли в «Чжуань Фалунь»:

«Небесные тела, Вселенная, жизнь и вообще все сущее создано великим путем Вселенной, Дафа. Жизни, которые отвернулись от Дафа, являются поистине испорченными; человек, который может соответствовать Ему, является по-настоящему хорошим, и к тому же это воздастся ему счастьем и долголетием; совершенствующийся, который сливается с Ним, станет существом, постигшим Дао, – божественным»86.