Фигуристая Сестричка - Джордан Белл

джинсы и прислонилась к его комоду, пытаясь привести мысли в порядок.

— У тебя есть репутация.

На это он нахмурился.

— Моя единственная репутация — это парень, который не живет здесь уже шесть лет.

— Ладно, справедливо. У тебя была репутация. И ты здесь больше не живешь. Поэтому разумнее… ну, знаешь… оставить это просто сексом. Ну, без последующих объятий.

— Объятий.

— Или сна.

— Правда.

— Или еды. Или разговоров. Ну, знаешь, всё то, что не является сексом.

— Это кажется очень разумным. Я знал девушек, которые думали, что им нужен только секс, но в итоге так никогда не получалось.

— Да, но у большинства девушек сердце не было полностью выдолблено всеми, кому они доверяли в своей жизни. Так что, думаю, ты можешь поверить, что всё, что мне от тебя нужно, — это секс. Я серьёзно. Больше ничего.

Джейсон задумался и через мгновение указал на пространство между своими раздвинутыми коленями.

— Иди сюда, Кэссиди.

Я наклонила голову в его сторону, затем оттолкнулась от комода и стала пробираться к нему, чтобы оказаться между его коленями. Его руки добрались до моих джинсов и снова принялись расстегивать их.

— Скажи мне, душ входит в твой список вещей, которые мы не можем делать вместе?

Он посмотрел на меня своими голубыми глазами, и в животе у меня всё перевернулось.

— Думаю, я готова к переговорам.

— Хорошо, — сказал он, расстегнув молнию. — Мы можем обсудить все тонкости нашего соглашения, как только я снова поставлю тебя на колени.

— Да, сэр. — Я выдохнула, когда бабочки выпустили свой безумный полет в мое сердце. Он наклонился вперед и поцеловал теплую кожу рядом с моим пупком. Я коснулась его потных волос, когда он начал покрывать поцелуями мой живот, и впервые мне даже не пришло в голову беспокоиться о своем теле. Мне вообще не пришло в голову беспокоиться о чем-либо.

Глава 8

С самого детства в доме моих родителей пахло новым ковром и полиролью для мебели, несмотря на то, что в нем с 70-х годов лежал один и тот же безворсовый ковёр.

Кухня всегда казалась слишком маленькой, тесной, в форме буквы Г вокруг стола, слишком большого для своего угла. Половину стола занимали купоны, а остальную часть — моя мама и её свадебные книги с картинками. Курицы и яблоки украшали каждую плоскую поверхность. В отличие от бабушкиного фермерского дома, в маленьком бунгало всё было спроектировано так, чтобы замкнуться вокруг семьи, создав удушающее чувство принадлежности. Единственным свидетельством того, что мои родители жили в цифровую эпоху, был капучинатор промышленного класса, засунутый между тостером и вафельницей, и высокотехнологичные гидролокационные сканеры, висевшие вместе с рыболовными удочками рядом с шапками и пальто у двери.

Я протиснулась к крошечному кухонному окошку, чтобы взглянуть на яркий пейзаж снаружи. Медовые пчелы роились в ульях, плоды их труда таяли на дне моей чайной чашки. Я могла заглянуть в окно кухни Маккормиков, и это меня немного напугало. Из окна моей кухни можно было разглядеть очертания дома Кинга только, если прищуриться.

Маленький интроверт во мне хотел поскорее сбежать обратно в фермерский дом.

— Платье фантастическое. Разве оно не великолепно? Она будет выглядеть как принцесса. — Мама вздохнула, подперев лицо рукой. Я посмотрела на ярды пластика, скрывающие свадебное платье, висевшее на вешалке. Мы забрали его у портнихи из Омахи утром, и я уже устала от пыльного запаха вычищенного шелка и кружев.

— Так ты говоришь всё утро.

— Это так романтично.

Я фыркнула в чашку с чаем.

— Думаю, если изменяющий жених сделает это для тебя, то конечно. Как прекрасный принц.

— Кэссиди.

— Мама.

Она вздохнула.

— Пожалуйста, не начинай.

Я бросила на неё взгляд, который не мог передать, насколько глубоко меня это ранило. — Мам. Шесть месяцев назад мы с тобой говорили о платьях и цветах, а теперь ты используешь те же свадебные книги, которые мы с тобой создали, для моей сестры и моего бывшего жениха. Почему все ждут, что я забуду эту часть?

— Сейчас речь идет о Бейли и Джонатане, а не о тебе. Я знаю, что тебе больно, но нужно смириться с тем, что эта свадьба состоится.

— Она с ним шесть месяцев. Я была с ним два года. Скажи мне, как именно я должна с этим справиться, и я сделаю это. Это как эпизод из «Сумеречной зоны», который не хочет заканчиваться. — Я сжала свою кружку так сильно, что думала, что треснет фарфор. Я тяжело опустила её на столешницу и повернулась к маме спиной, чтобы она не видела, как я дрожала. Мои мысли устремились к квартире на чердаке, кровати и мужчине, который дал мне возможность отгородиться от всего этого. За неделю, проведенную с ним, у нас ещё не было ни одной ночи наедине, но это не помогало мне справиться с реальностью свадьбы прямо сейчас. — Не знаю, что мне делать, но я знаю, что то, что они сделали, было неправильно. Я знаю только это.

— О, Кэссиди. Я люблю тебя. Ты — мое сердце. И я хочу, чтобы ты была счастлива, детка, но что ты хочешь, чтобы я сделала? Хочешь, чтобы я избегала Бейли и притворилась, что свадьбы не будет? — она вздохнула. — Потому что я не могу так поступить. Я не могу выбирать между своими единственными дочками. Если я не приму в этом участие, то упущу возможность получить опыт, который бывает раз в жизни. Я ждала этого всю вашу жизнь. Сколько раз мы должны говорить об этом, прежде чем ты удовлетворишься?

Впервые я почувствовала укол вины за то, что была так груба с ней. Я не задумывалась о позиции своих родителей во всем этом, но она была отвратительной. Я никак не могла попросить их выбрать сторону, даже если не выбрав одну из этих сторон, они по умолчанию окажутся на стороне Бейли.

— Было бы неплохо, если бы я получила извинения. Для начала это было бы неплохо.

— Конечно, Бейли сожалеет. Она же твоя сестра.

— Она никогда этого не говорила. Ни разу.

— Ты извинилась за ущерб, причиненный тобой Кингам? Извинилась? О, да, я всё слышала, Кас. Франсин Кинг рассказала мне об этом в церкви. Ты напугала её до смерти. Она думала, что ты собираешься преследовать Джонатана.

— Я хорошо об этом подумала. Возможно, это только к лучшему.

Мама посмотрела на меня так, будто ей не до смеха, и я проглотила все остальные умные замечания, пока не нарвалась на неприятности, словно мне снова было шестнадцать