Наши бедные богатые дети - Марина Мелия

Когда мы делаем ребенка центром семьи, он волей-неволей смещает нас с нашей естественной, заложенной природой позиции, а значит, мы уже не можем выполнять свою главную функцию — воспитательную. Это проявляется во всем, даже в мелочах. Однажды в дорогом московском ресторане я наблюдала такую сцену. На обед пришла знакомая мне семья — папа, мама и две дочки. Мама уже села за стол, но вот прибежала одна девочка и согнала маму с ее места. Потом подбежала другая и тоже захотела сесть на место мамы. Женщина беспрекословно подчинилась — снова встала и пересела. Я спросила ее: «Вы заняли это место, как ребенок может вас согнать? Сначала один, потом другой, и вы покорно им уступаете — почему?» Мама ответила: «Да что я из-за какой-то ерунды буду с ними ссориться? Начнут капризничать, весь обед испортят».

Маме не хочется конфликтовать, расстраивать дочек. Она боится их нытья, жалоб, агрессии, особенно на людях, боится, что ее требования и ограничения они воспримут в штыки, что ее отвергнут. А ей хочется чувствовать себя идеальной мамой, на которую дочки смотрят влюбленными глазами, а окружающие восхищаются: «Как они вас любят!»

Мы живем в неспокойное время. Нас преследуют проблемы — финансовые, профессиональные, личные. Мы чувствуем себя вымотанными из-за высоких ежедневных нагрузок — эмоциональных и психологических. Масло в огонь подливает негативный информационный фон, СМИ непрерывно бомбят нас тревожными новостями. По-настоящему теплые отношения, как семейные, так и дружеские, сегодня в большом дефиците. Все это давит на психику, создает ощущение приближающейся катастрофы.

И мы начинаем искать точку опоры, эмоциональное прибежище, которого не касаются общественные «бури и шторма», и находим их… чаще всего в ребенке. За счет любви к ребенку и его любви к нам мы пытаемся восполнить дефицит эмоций, утолить свой эмоциональный голод. Поэтому вопрос «люблю — не люблю» встает во главу угла, ему придается огромное значение. Мы хватаемся за любовь как за спасительную соломинку и в результате становимся заложниками наших отношений с детьми. Мы не допускаем мысли, что можем потерять их любовь и расположение даже на время или что они будут любить нас недостаточно сильно: «Мне кажется, сын меня не любит. Он постоянно на меня обижается. Может, я и правда плохая мать?» И сразу встает вопрос: «Как сделать так, чтобы он меня больше любил?»

Боясь «нелюбви», мамы и папы начинают вести себя не по-родительски: пытаются удовлетворять все желания ребенка, чтобы, не дай бог, не пискнул. А тут уже все средства хороши. В конце концов, все выворачивается наизнанку: взрослый ведет себя как ребенок, который ищет любви и ставит объект любви выше себя, а ребенок занимает позицию взрослого. Он уже не просто «наше солнышко», он «король-солнце» — его «сажают на трон» и наделяют властью, он становится правителем своего крошечного семейного королевства и получает исключительное право повелевать, диктовать, принимать решения.

С одной стороны, мы попадаем в зависимость от детей, от их чувств, от их отношения к нам. А с другой — делаем их ответственными за то, чтобы снять с нас эту безумную нагрузку, компенсировать отсутствие искренних отношений с друзьями, с близкими, с супругом. Наша любовь к детям не бескорыстна — мы требуем взаимности, постоянно ждем от них подтверждений любви. Получается, мы решаем собственные проблемы за счет детей.

Многие бизнесмены выстраивают свои семейные отношения по принципу «ты — мне, я — тебе»: муж обеспечивает жене безбедную жизнь, высокий статус, исполнение любых желаний и капризов, совместные выходы в свет, а она ему дает полную свободу, не требуя привязанности, нежных слов и прочих «сантиментов». Поэтому «никаких обид». Взрослые люди идут на это сознательно, заключают своеобразный психологический контракт, полагая, что любые отношения — это бизнес, где все имеет цену, все можно посчитать, перевести на доллары, евро, рубли и измерить каратами, «лошадиными силами», гектарами, этажами, моделями гаджетов, стоимостью мехов. А реальные ценности — любовь, теплота, дружба — не принимаются во внимание как не имеющие конкретного количественного выражения.

Пример из реальной жизни — диалог двух подруг:

— Тебе что муж подарил на день рождения?

— Вот этот 10-каратник.

— Ой, а мне за все время самое большое — пять карат. Значит, он меня любит в два раза меньше?!

Ребенку предлагают отношения по той же формуле: мы создаем тебе прекрасные условия, а за это ты нас любишь, слушаешься, делаешь, как мы говорим, принимаешь наши нормы и правила.

Постепенно ребенок усваивает: тот, кто больше дарит, сильнее любит. Папа пришел домой без шоколадки, без игрушки — значит «сегодня он меня не любит». Если одна бабушка подарила пять игрушек, а другая всего три — это потому, что мамина мама любит меня больше, чем папина.

Взрослые, по сути, покупают любовь ребенка. Типичный случай — дети из разведенных семей, чье расположение старается завоевать каждый из родителей. Нередко это превращается в настоящее состязание. Все пожелания ребенка моментально исполняются из страха, что бывший партнер может «набрать больше очков». Главный тезис — «Я хочу, чтобы ребенок любил меня больше, чем бывшую жену (мужа) …» — заставляет родителей заваливать детей подарками и все разрешать. Оказавшись между двух огней, дети быстро учатся извлекать из этого положения выгоду, настраивая стороны друг против друга. Если один из родителей ведет себя последовательно и в чем-то отказывает, ребенок обращается к другому, и тот начинает его изо всех сил баловать, чтобы «обойти соперника».

Папа, который встречается с сыном раз в неделю, всячески потворствует его капризам, выполняет любые его желания и, несомненно, будет им любим. Мальчик смотрит на доброго папу с любовью, и папа счастлив. Но идет ли это на пользу ребенку? Он воспринимает родителей как объекты манипуляции. И в результате не чувствует себя защищенным, ведь даже самый маленький ребенок интуитивно чувствует, что тот, кем манипулируют, защитить не может, а это одна из главных родительских функций.

Конечно, успешные деловые люди всегда заняты, они привыкли все планировать, их время стоит дорого, и выкроить заветную минутку для общения с детьми им действительно трудно. В оправдание они успокаивают себя тем, что решают стратегические задачи, работают ради будущего детей, ради их счастья и благополучия. В старой миниатюре Аркадия Райкина была такая фраза: «Ребенок родителей не видел, но он про них знал — бабушка рассказывала, фотокарточки показывала, в профиль, в фас». Сегодня это, наверное, звучало бы так: «Дети родителей не видят, но они про них знают — они пользуются их кредитками…»

Да и стоит ли вкладываться в сиюминутные отношения, заниматься чем-то эфемерным — время надо тратить с пользой, а обнять, приласкать да сказку рассказать может и няня. И мы выбираем путь «для богатых и занятых» — общаемся с детьми опосредованно, выдвигаем вместо себя материальный объект, который становится выражением нашей любви к ребенку. Происходит своего рода замещение, подмена — подарок взамен родителей, очередной суррогат вместо живых эмоций и теплых чувств.