Наши бедные богатые дети - Марина Мелия

Мы живем в материальном мире, и нет ничего плохого в том, что у нас возникают материальные желания: нам приятно покупать своим детям что-то новое, дарить им красивые вещи. Так мы показываем, что любим их, заботимся, думаем о них, что они для нас важны.

Все мы знаем, что обеспеченным людям дарить трудно — очень сложно чем-то удивить человека, у которого все есть. Роберт А. Кенни, психолог и один из составителей опроса, проведенного Бостонским колледжем, говорит о том, что богатство иногда лишает нас простых радостей жизни. Например, праздник отравлен ожиданием очередного роскошного подарка, который должен быть «круче» и дороже, чем в прошлый раз, иначе и дарителей, и получателей ждут обида и разочарование. Но если в прошлом году мы подарили на день рождения автомобиль, то что надо преподнести на этот раз — самолет? В наше время подобные проблемы все больше касаются и богатых детей.

Подарок должен нести какой-то смысл, тогда он не будет восприниматься как очередная, пусть и дорогая, «отмазка» родителей, а зацепит ребенка эмоционально, останется у него в памяти. В психологии есть понятие «якорь» — это события, предметы или слова, которые вызывают у нас определенные эмоции или состояния. Наверное, у каждого в жизни есть что-нибудь такое, что может стать этим «якорем эмоций». Например, мы отдыхали всей семьей на морском курорте, и ребенку понравилась ракушка, которую продавали на местном рынке. Мы купили ее, привезли домой и теперь можем все вместе смотреть на нее и предаваться воспоминаниям о счастливых солнечных днях. Сама по себе ракушка «копеечная», но она дорога ребенку — это его и наша с ним общая память.

Порой мы дарим детям то, что нравится нам самим, чего мы были лишены в детстве. Вот почти анекдотическая история. Мальчик рос в очень бедной семье, где было трое детей, а воспитывала их одна мама. Его однокласснику подарили железную дорогу, и все бегали к нему домой «посмотреть». Эта «железка» стала мечтой его детства, символом детского счастья: он спал и видел, как заработает денег и купит себе такую же. Уже в институте он начал заниматься бизнесом, стал успешным и богатым человеком. Когда у него самого родился сын, он начал покупать ему разные элементы железной дороги — паровозики, мосты, светофоры, хотя мальчику еще не было и года. Он привозил их из каждой зарубежной командировки.

Эта игрушка — технически сложная, и малыш не мог ни собрать ее, ни правильно запустить. Поэтому папа собирал ее сам, а все попытки ребенка как-то поучаствовать в занимательной игре тут же пресекались: «Не трогай! Сломаешь!» Он сам строил станции, создавал пейзаж, расставлял стрелочников.

Железная дорога разрасталась, ей пришлось выделить отдельную комнату. Ребенку не разрешали заходить туда одному — только с папой, поиграть ему тоже практически не удавалось: пару раз он что-то сдвинул, у папы испортилось настроение, и теперь ему приходилось только смотреть, как папа запускает поезда. Понятно, что мальчику это быстро наскучило. Отец искренне обижался: он купил такую замечательную игрушку, а сын совсем этого не ценит. Сейчас железная дорога уже не помещается в комнате, и папа начал строить для нее специальный домик, благо участок в два гектара это позволяет. Сыну уже 15 лет, но он по-прежнему вынужден присутствовать при папиных «играх».

А ведь папа мог бы использовать игрушку как повод для общения с сыном. Например, рассказать, как мечтал в детстве о такой железной дороге и какими тогда были вагончики. Они бы вместе что-то разглядывали, собирали, придумывали, вместе ходили покупать очередные детали. Одним словом, этот подарок родом из папиного детства стал бы их общей радостью, общим делом, которое могло бы их по-настоящему сблизить.

Еще хуже, когда ребенку вручают подарок с целью отвлечь его от тяжелых переживаний, вместо того чтобы разделить с ним его горе. Так, у десятилетней девочки умерла ее любимая собачка, и папа, не погрустив вместе с дочкой, тут же кинулся в магазин и привез ей дорогие сережки, которые она давно просила, — «Порадуйся».

Хорошо, когда в семье выработана единая стратегия — что, по какому случаю и как дарить, не забрасывать ребенка подарками, которые он, не распаковывая, отправит в общую кучу, а выбирать подарок обдуманно, учитывая потребности ребенка. Тогда он непременно запомнит, кто и что ему подарил, вещь обретет «субъективную ценность», станет символом теплых отношений, тем самым «якорем», который привяжет ребенка к человеку или событию.

Однажды на горнолыжном курорте я разговорилась с мальчиком, сыном известного бизнесмена: «Представляете, сегодня папа не пошел кататься, а потратил полдня, чтобы подобрать для меня удобные ботинки! — с восторгом и удивлением рассказывал мальчик. — Те, которые мы взяли с собой, ужасно терли ноги. Здорово, что папа все бросил ради меня, я не ожидал от него такого».

Другой молодой человек был приятно удивлен, когда отец сам встретил его в аэропорту, а не прислал водителя, как обычно делал. Он даже сказал отцу: «Пап, а ты меня и правда любишь!»

Наши поступки — тоже один из языков любви. Поэтому так важно что-нибудь делать для детей самим, своими руками, не перепоручая это обслуживающему персоналу. Стоит пожертвовать своим временем, чтобы самому одеть ребенка на прогулку вместо няни или приготовить ему завтрак вместо горничной. А если мы приготовим его вместе — впечатлений хватит на всю неделю!

У ребенка есть потребность в «резонансе». Скажем, он падает и разбивает коленку. Ему необходим взрослый не только для того, чтобы залечить коленку, унять телесную боль, но и чтобы помочь справиться с болью душевной, с испугом, чтобы его утешили, посочувствовали.

Сорадование, способность присоединиться к радости ребенка — выиграл соревнования, появился новый друг, сделал какое-нибудь важное для себя открытие — тоже показатель качества отношений. Важно не только присоединиться, а еще и усилить радость: предложить как-то отметить это событие всей семьей, обсудить, как теперь пойдут дела, что изменится к лучшему, запланировать, что предпринять дальше. Никакие подарки, пусть и самые дорогие, этого не заменят.

Я часто повторяю родителям: радость разделенная удваивается, горе разделенное уменьшается. Если ребенок счастлив и мы порадовались вместе с ним, его радость усилится. Если ребенок поделится с нами негативом и мы в ответ не будем рассуждать, прав он или не прав, хорошо поступил или плохо, а просто погорюем вместе с ним, ему станет легче. Дети должны чувствовать нашу сопричастность, нашу близость, наше родство. И тогда есть надежда, что через много лет мы не будем мучиться вопросом, почему они такие неблагодарные и такие чужие.

Настоящая любовь заключается в умении понять другого. А лучший способ понять — выслушать. Психологи и психотерапевты, работающие с детьми и подростками, считают, что ребенку в первую очередь не хватает человека, который бы его слушал, по-настоящему бы им интересовался, воспринимал его всерьез, принимал таким, какой он есть.