Обмен и продажа - Андрей Олех

– Да ладно, Вов, я бы сам гараж убрал.

– Нормально, есть чем заняться. Мне главное – машину быстро с глаз убрать.

Олег, щурясь, посмотрел на белую Волгу. На много километров вперед, и вправо, и влево не было никого, кто мог бы наблюдать за Вовой или его машиной.

– Сегодня, кажется, холоднее. Градусов десять. – Вова не поддержал светскую беседу, продолжая выносить мусор из гаража, на этот раз обломки ящиков. – Сколько времени?

– Половина восьмого доходит. Пойду еще полежу.

– Не, Олег, дел полно, потом отдохнешь.

– Каких дел?

– У тебя отцовская «четверка» осталась, ты мне вчера говорил, – не прерывая работы, начал Вова. – Ты помнишь, что мы обсуждали? Надо деньги зарабатывать. Некогда с похмелья болеть. Тебе еще до машины добираться, потом купишь мне продуктов, ну, и так, по мелочи: обогреватель, кипятильник, лампочки. Давай, давай, Олежка, не стой.

Вова снова скрылся в сарае и выкатил оттуда огромный, проржавевший до единого целого моток колючей проволоки.

– Вот на хрена это хранить?!

* * *

Когда Олег вернулся, машина уже стояла в гараже. За калиткой в абсурдном порядке валялся хлам. Вова вышел на шум мотора и стал помогать переносить покупки из «четверки» в дом.

– Посмотри потом, – кивнул он на изгнанный из гаража мусор. – Если ничего не надо, я выброшу.

В доме было убрано, поставлен стол, рядом с закутком-кухней стояла бочка с водой.

– Талая?

– Не, из Волги набрал, – угрюмо ответил Вова и включил обогреватель. Лампочки внутри дома моргнули, убавив яркость. – Кипятильник пробки выдержат?

Они выдержали. Вова разобрал сумки и быстро сел есть. Он отрывал куски от батона и, торопясь, срывал пленку с сосисок.

– Чай завари, – с набитым ртом проговорил Вова, потом, прожевав, добавил: – Сделал прорубь. В гараже ледоруб нашел.

– Ага, отец рыбачил, – обжегся, переливая кипяток из кастрюли в стакан, Олег.

– Я че-то не подумал, что здесь воды нет. Ты, кстати, бритву только не привез.

– Не успел купить.

– Жена не ругалась? – добрея после еды, спросил Вова.

– Времени не было, – устало улыбнулся Олег.

– Ничего, как начнешь деньги в дом носить, все простит. Сегодня отсыпайся, а на завтра у меня поручение важное. – Олег без энтузиазма кивал. – Поедешь на Красную Глинку, там у Волги – улица Полтавская, 41, это коттедж. Запомнил? Спросишь там Валю, по срочному делу. Никому не говори, что от меня, пока ее не увидишь. Скажи ей, только ей. Что Киту нужны деньги обратно.

– Как я ее узнаю?

– Валю? – рассмеялся вопросу Вова. – Страшную Валю ни с кем не перепутаешь.

Рывок, хлопок, глухой удар, рывок, хлопок, глухой удар. Так пятьдесят раз. Никита закончил отжимания, ладони горели от синтетического ковра. Он вышел на кухню, налил воды из-под крана и выпил два стакана. Мать смотрела «Дикую Розу» на маленьком телевизоре.

– Че такое «СВ», мам?

– Спальный вагон, – не отрываясь от экрана, ответила она.

Никита вернулся в свою комнату и снова уставился в тетрадь Кита. Дата, столбцы цифр, сколько купил, сколько продал, золото, если было, в граммах, с ценой. Подсчет выручки. Каждую пятницу эти записи складывались в еженедельный итог. Значок доллара, сокращение «руб.», буква «З», золото – это ясно. Хорошо, что он простоял у лотка с Китом весь ноябрь, иначе бы и этого не понял. Потом черта – и опять буквы с цифрами. «К» – это касса, то, что у Вовы остается на руках, он часто это повторял. Дальше «Н» – это прибыль Начальнику, цифры одинаковые из недели в неделю, а вот дальше идет «СВ». Вот это что? 1–7 октября – «СВ» – 100, 8—15 октября – «СВ» – 500, тогда «черный вторник» был. Так каждую неделю – не меньше 100, не больше 500.

Входная дверь хлопнула. Мать сделала телевизор на кухне громче.

– Уроки делаешь? – держась за косяк и пошатываясь, спросил отец.

– Да, математику, – ответил Никита, осознав, что папа не шутит, а действительно настолько пьян, что потерялся во времени. – Что такое «СВ»?

– Сухопутные войска, – стараясь отлепиться от двери, не задумываясь ответил отец.

– А если в математике? – Но папа уже прошлепал по коридору и, судя по звуку, рухнул на диван в зале.

«Сухопутные войска». Афганцы, что ли? Может «В» – валюта? Нет, это должно быть, имя и отчество «Сергей Витальевич», например. Как Левого зовут?

– Ники-и-т! – позвал отец из зала. Все равно на ум ничего не пришло, и Никита пошел на крик, чтобы сорвать раздражение. – Средняя величина, если в математике. Водички мне принеси.

Когда Никита поставил рядом с диваном стакан, папа уже храпел. Перегар в комнате сгущался, и пришлось открыть форточку.

Вот Никита стоит у лотка, Кит пересчитывает выручку, достает деньги, то из внутреннего кармана, то из сумочки на поясе. Нет, не в этом дело, там рубли, а тут доллары. Понятно, что Вова уводил из кассы. «Себе Вове» получается. Глупо как-то. В году пятьдесят две недели. Пусть в среднем по сто долларов в неделю, это пять двести. Больше на самом деле. Вова не первый год работает. Он их не в квартире хранит. Вот если найти его и спросить где? Если потом еще и грохнуть, то дадут десять тысяч сверху.

Тетрадь осталась на столе. Надо ложиться спать, завтра рано вставать. Двадцать тысяч долларов за Вову. Средняя величина.

* * *

Могилы были почти рядом, но родственники и друзья покойных упорно не смешивались, ревниво охраняя свое горе от не такого страшного и реального чужого.

Никита стоял в стороне и оглядывал первый ряд аллеи. Рядом Михась разговаривал с могильщиками как со старыми знакомыми, они даже тихо посмеивались. Начальник, конечно, не приехал, и Левый вместе с остальными стоял между двумя похоронами, ожидая, когда станут опускать гробы. Надгробные речи закончились, могильщики пошли к работе.

– Ладно, мужики, увидимся еще, – невежливо громко напутствовал их Михась.

Одна толпа колыхнулась, выстраиваясь в очередь, и бандиты потянулись к ней, чтобы бросить свою горсть земли.

– Это Беня или Клоп? – шепотом спросил Никита у шагавшего рядом Михася. Тот пожал плечами.

Гроб было не видно, холодный комок, брошенный Никитой, упал на такую же землю. Прощаться со вторым было уже неинтересно, и Никита отошел обратно на другую сторону аллеи, где топтались бандиты.

– Беня кладбищ не любил, никогда на похороны не ездил, – печально изрек Комар, отряхивая руки от земляной пыли и вдруг подавил смешок. – Прикинь, че однажды было. Мы с Беней комерса одного в лесок на Мехзавод привезли. Отъехали подальше, осенью дело было, достаем его, бросаем лопату, типа рой себе могилу. Ну, так все раньше делали. Припугнуть хотели, валить его не собирались. Тот начал рыть, плачет, умоляет, мамой клянется, все как надо, – и вдруг, хуяк, кости. Да неглубоко так, с полметра. Мне интересно стало, говорю: копай дальше. Там скелет человеческий, а черепа нет. Вокруг просто лесок, хрен его знает. Эх, Беня и перетрухал, сам все закидал. Барыгу на карьер потом повезли.