Обмен и продажа - Андрей Олех

– Кто?! Никит, это к тебе.

Голос у нее тревожный. Никита вышел в прихожую, как человек, побеспокоенный во время важных дел. Там стоял Михась, здоровый бандит, ему доверяли только мелкие поручения, с непривычно суровым видом.

– Это. Давай собирайся резво.

– Че случилось?

– Случилось… – туманно ответил Михась, очевидно, получивший распоряжение не болтать. – Начальник срочно вызывает.

– Ты надолго? – спросила мать.

– Не волнуйтесь, теть Ир, привезу целым, – улыбнулся Михась, ожидая, пока Никита наденет ботинки. – Я к вам постричься скоро зайду, ладно?

– Да че вас стричь-то, машинкой пройтись…

* * *

Михась подозрительно долго молчал, на светофорах пощелкивал пальцами об руль и время от времени поглядывал на Никиту. Было понятно, что долго он не выдержит.

– Ты знаешь, где Кит?

– Че, убили его, что ли?

– Лучше б убили, – поморщился Михась и больше ничего не сказал до седьмой просеки.

«Нива» остановилась у ворот, рядом стояли еще машины, кажется, все были в сборе. Дом Начальника Никите нравился – настоящая крепость за высокими стенами. В детстве он делал из кубиков почти такую же, и атакующие солдатики всегда терпели поражение.

– Михась, – назвался бандит домофону, и они прошли за ворота.

Слева, недалеко от будки, темным пятном без движения лежала овчарка Альма. «Под ней же кровь», – запоздало удивился Никита, посмотрел направо, где в углу стояла пустая стальная клетка, потом увидел у крыльца очертания тел, накрытых цветочной шторой. Несколько окон было выбито, а одно на веранде пузырилось плотной тепличной пленкой. От обитой входной двери пули оторвали пару реек.

Никита и Михась зашли в дом и, пока разувались, слышали, как гремит Начальник.

– …на его из двустволки! У меня граната была, я, честно, думал, сильней рванет. Но осколками их посекло…

– Ужас, ужас. Война прям какая-то, – причитала тетя Клава, дальняя родственница Начальника, работавшая прислугой, обнося всех чаем, но его никто с вежливым мычанием с подноса не брал.

Начальник увидел Никиту и замолк, уставившись на него тупыми блестящими глазами. На подбородке и щеке был пластырь. Правая рука замотана бинтом.

– Ну, че скажешь?

Все в комнате посмотрели на Никиту, а он пожал плечами. В зале с большим столом он уже бывал и ни разу не видел, чтобы за ним все сидели. Так и в этот раз в слишком маленьком для него кресле во главе полулежал Начальник, ближе всех к нему, на стуле, был самый старый здесь Левый. Остальные бандиты стояли, прислонившись к стенам, а трое – на краю подоконника: болтливый Комар и два брата, суровый высокий и коренастый пухляк. Других Никита не знал или видел впервые. Короткие стрижки, черные куртки, широкие плечи. Начальник был, по законам природы, больше и злее остальных.

– Где эта гнида?!

– Не знаю.

– Ты с Китом сегодня был?

– Да. – Никита старался отвечать спокойно и ровно. Глаза Начальника тухли, а это значило, что доза кончается. Надо выдержать первый удар, и дальше все обойдется.

– Что «да»?! Отвечать будешь?

– Спрашивайте.

– Ты знал?!

– Ни о чем не знал.

– Ты видел?!

– Ничего не видел.

Начальник взял паузу, решая обрушить ли гнев, но энергии ему не хватило, он осел в кресле.

– Ничего он походу не видел, – вступился за Никиту Михась.

Остальные тоже расслабились, зашевелились, закурили. Левый кашлянул, переключая внимание с Начальника на себя.

– Что Кит делал перед тем, как палатку свернуть?

– Все как всегда. – Никита собрался, Левому врать нельзя, он все дела ведет и соображает быстро. – Свернули палатку, я в переход ее понес, он к машине пошел.

– Он один был?

– Один. Я его попросил домой подвезти, он говорит, мол, не такси – сам доедешь.

– Никого рядом не было?

– Когда закрывались – никого, перед этим к нему Шурик какой-то подходил, они разговаривали.

– О чем?

– Я не слышал, я за чаем на другую сторону ходил.

– Это Кит тебя отослал?

– Да.

– Ясно все с тобой, – торопясь к дозе, сказал Начальник. – Короче, Шурика пробить надо. Ты Левый, давай звони майору, пусть своим ментам ориентировку даст на тачку и на Кита. Михась, бери этого пионера и езжайте возле Китовского дома дежурить. Завтра вас сменят. Всем объявить, кто падлу завалит, тому десять тысяч. Вас это тоже, пацаны, касается. Еще пусть мучается перед смертью.

– Что с трупами делать?

– Блядь, – снова осел в кресло Начальник. – Воинов-интернационалистов на карьер, в расход. Беню с Клопом в морг. Пусть в порядок их приведут. С утра родственникам сообщим. Давай, Левый, принимай командование. Я спать. Навоевался. Деньги знаешь где.

Все посмотрели на большой черный сейф, вмонтированный в пол в углу – символ недостижимого богатства. Хотя почти все знали, кроме денег, внутри стоят ружья, создавалось впечатление, что сейф под завязку забит долларами.

Начальник вышел из комнаты, и Левый преобразился: его взгляд оторвался от невидимой точки на столе и начал бегать по лицам бандитов. Потом он достал из пиджака записную книжку и по привычке дальнозоркости, щурясь, просматривал ее на вытянутой руке. Очки у него были, но пользоваться ими прилюдно он, видимо, считал слабостью.

– Так, пацаны, мертвые не сбегут, начнем с живых. И-кэ-лэ-мэ, майор. – Левый придвинул к себе телефон, пальцы его левой руки запрыгали по кнопкам.

Все молчали, между чуть различимыми гудками слышно было, как хлопает от ветра пленка на веранде.

– Доброй ночи, гражданин майор, узнали? Случилось, да, случилось. Человека надо срочно найти. Нет, все официально. Ага, ага, я своим объясню, через полчаса будут. Да, я завтра к вам подъеду. Все правильно понимаете. Спокойной ночи. – Левый положил трубку, тон его сменился: – Михась, перед дежурством заедешь в милицию на Свободе, дашь ориентировку на Кита, номер тачки его помнишь?

– Я помню, – ответил Никита, Левый на него даже не посмотрел.

– Дежурному скажешь, что это он Влада с Сашей хлопнул, в подробности не вдавайся. Езжай, в милиции уже ждут.

– Потом домой к Киту?

– Да, жди, пока не сменят.

– Если найду его там?

– Если десять тысяч баксов тебе не надо, можешь отпустить. – Левый рассмеялся, и остальные его поддержали. Он снова раскрыл блокнот и стал серьезным: – И-кэ-лэ-мэ, морг.

Михась с Никитой вышли из дома и на крыльце остановились. Ветер вырвал край шторы из-под осколка кирпича, и два мертвеца смотрели на ночные облака.