Жилые массивы - Дмитрий Билик

Мытье рук заняло еще пару драгоценных минут. Во время этого процесса я не столько старался тщательно намылить свои грубые пальцы, чтобы не дай бог не занести инфекцию, сколько настраивался на нужный лад. Вот только он все не приходил. Что ж, если у меня нет настроения оперировать, то я оперирую без настроения. Всего-то и делов. Я кивнул и Крыл стал сливать мыло с рук своей «настоящей» водой.

Возвращение в комнату походило на дешевенький русский триллер по Рен-ТВ. Куча жмущихся к стенам людей в коридоре и склонившиеся над несчастной сатанисты, решившие принести ее в жертву. Потому что оперировать в таком месте — самоубийство для пациента. С другой стороны, выбора у нас никакого. Думаю, вряд ли во всем доме совершенно случайно окажется операционная. Да и времени совсем не осталось.

Я взял теплый нож в руки и тяжело выдохнул. Осторожно потрогал чернеющий ороговевший кусок того, что раньше было кожей блондинки. Теперь это напоминало омертвевшее дерево. Или частицу каменного угля. Судя по пальпации, эта хрень ушла глубоко. Будем надеяться, что ненамного. Как жить без кишок я еще не придумал.

Нож скользнул по краю корки, словно по грубому куску железной руды, и легко впился теплую плоть. Раненая громко застонала. Я почувствовал, как напряглось ее тело. Однако с уверенностью сумасшедшего мясника продолжал свое дело. Чем дальше приходилось погружаться, тем беспокойствие Коры становилось все более сильным. Что ж, я ее понимаю. Мне данная процедура сама не нравилась. Каждое движение ножом отдавало по собственным нервам. Словно это меня резали.

— Не зевай, — кинул я Алисе. — Видишь, крови сколько пошло.

Короткое замечание подействовало. Бегущие сквозь мои пальцы ручейки сошли на нет. Так-то лучше. Еще минута и внушительный кусок плоти плюхнулся в пустую миску. Я особой сентиментальности к ненужным частям тела не испытывал. По мне, вырезанные куски аппендикса, оставленные на память, и плацента в холодильнике — тревожный звоночек для психики. Надеюсь, Кора, если выживет, не станет мне за это предъявлять.

Да уж, не думал, не гадал, что когда-нибудь буду заниматься этим. Клиника липосакции Шипастого: дорого, больно, иногда смертельно. Вэлкам, блядь!

Когда я закончил, то картина мне открылась неприглядная. В самой настоящей прорехе виднелись небольшая часть желудка и кишки. А ведь мы даже не в тех отношениях с Корой, когда мужчине позволяют так глубоко проникнуть в девушку. Я осторожно, стараясь ничего не задеть, зачистил чернеющие края открытой раны. Вроде не все так плохо, как могло быть.

Следом наступил черед кройки и шитья, точнее только шитья. Вот точно не представлял, что после стольких шевронов и подворотничков дойдет пора до кожи. Но все бывает в первый раз. Правда, шло наложение швов довольно хреново — лишний вес Коры сыграл свою роль. Или иголка оказалась маловата. Стежки получились неаккуратными, неровными, словно у хирурга-недоучки. А, ну то есть, все в порядке.

Со следующей ороговевшей коркой дело пошло быстрее. Наверное, вся мулька в том, что я почувствовал себя намного увереннее. Вроде как небольшой опыт появился. Не зря же говорят: глаза боятся, а руки делают. Пару раз охрана в виде Слепого спасла меня от внушительного синяка. А саму Кору от глубокого ножевого ранения. Но ничего, обошлось.

Казалось, что сейчас все вокруг перестало существовать. Не было ни проклятой зимы, ни насмешливого Голоса, играющего с моими воспоминаниями, как расшалившийся ребенок, ни вообще этого мертвого Города, населенного отчаявшимися людьми и уродливыми созданиями. Ну, или отчаявшимися созданиями и уродливыми людьми. Признаться, на каком-то этапе я перестал уже видеть разницу.

Вся огромная Вселенная сократилась до размеров этой крохотной комнаты. Где куча людей боролись за одну жизнь. Пытались сохранить угасающий на сильном ветру огонь свечи.

Последняя корка оказалось, как назло самой сложной. Пришлось снять изрядный кусок кожи, а потом еще долго зачищать края от черных струпьев. Здесь зараза стала добираться до внутренних органов. Но их я трогать не решился. Мише придется постараться, но большего я сделать уже не могу. Будем надеяться, что его сил хватит.

Ты уж прости, Кора, но ты вряд ли теперь сможешь загорать на побережье в открытом купальнике. Правда, я как-то и не видел в Городе хороших пляжей. Да и погода не особо располагает.

Мне то и дело приходилось отворачиваться, чтобы утереть пот, стекающий с носа о собственный рукав. Где тут сестра, которой можно кричать: «Тампон!». Никакого сервиса в этой больнице.

Наконец последний пораженный кусок бывшей части живота Коры был брезгливо отброшен в сторону, и я принялся зашивать. Пальцы скользили в крови, глаза застилал пот, да еще пациентка внезапно решила проявить активность. Не лежится ей, мать-перемать.

И лишь после нескольких растянувшихся в вечность минут, я опустил руки, ошарашенно глядя на изуродованный с точки пластической хирургии живот Коры. Мыслей не было, сил тоже, просто чудовищная усталость, словно я пробежал сорокакилометровый марафон.

— Вот ты псих, Шипастый, — то ли с восхищением, то ли со страхом сказала Бумажница.

— Есть такое, — признался я. А вслух добавил другое. — Миша, лечи ее. Делай все, хоть мехом внутрь вывернись, но она должна жить. Понял?

Лекарь с небольшой заминкой пожал плечами. Мол, сделаю, что смогу. Ну да, Миша не из тех людей, кого можно брать на понт. Но в то же время он сразу принялся за дело.

— Алиса, продолжаем по старой схеме, — сказал лекарь. — С тебя минимальный ток крови.

Я наконец-то вытер тыльной стороной ладони пот со лба. Но лицо почему-то стало еще более мокрым. Понимание, что мои руки все в крови пришло не сразу.

Я поднялся и поплелся на улицу, чтобы оттереться с помощью снега. Надо будет набрать его побольше, и поставить воду греться, чтобы вспомнить молодость и помыться из тазика. Потому что даже после того, как я вытер руки и лицо, гадливое чувство собственной замаранности не прошло.

Зато холодный воздух здорово прочистил мозги. Меня сразу как-то чуть-чуть попустило после «операции». Родилась мысль, что все в порядке и жизнь продолжается. Я не знал, что будет с Корой, но все, от меня зависящее для ее существования, мы сделали. Теперь надо думать, что же станет с нами.

В квартиру я вернулся довольно скоро. Атмосфера здесь была неживая, давящая. Говорили все шепотом, ходить старались на цыпочках, чтобы не обращать на себя внимания. Будто рядом находился покойник. Я заглянул в комнату, где теперь оставались только Миша и прекрасная (на самом деле благодаря боевой трансформации нет) Алиса. Лекарь по-прежнему работал. Значит, все нормально. Пока нормально.

Зато я выцепил в коридоре Слепого и Крыла, после чего отволок их в подъезд, где уже и выложил две имеющиеся у меня гранаты, дав каждому по одной.

— Короче, судя по всему, застряли мы здесь. До темноты, а она уже скоро, перебраться в другое место не успеем. Да и непонятно, что потом с Корой будет. Если выживет, мы здесь точно на несколько дней. Если нет, — я заставил себя это сказать, хотя судя по испуганному лицу Крыла, он такую возможность даже не допускал. — Алиса и Миша все равно почти истощены. Заночевать придется тут.