Первый рассказ - Геннадий Федорович Лазарев

«Дура ты форменная, Клавка!» Не понимает! «Ты говорит, старый мерин…» Знает ведь, что я мерин и есть. А через кого я стал мерином?

— Через Гитлера, — отвечал Алеха.

— Во! Под Ленинградом… Шибко, говорят, хороший город… А вот детушек нету… Сынка бы, единственного…

Ланцов смахивал слезу и надолго умолкал. Алеха доставал из костра уголек, раскуривал папиросу, молча протягивал ее Ланцову.

— Вот у тебя их четверо… Дите — не котенок, уход любит. А у тебя? Тьфу!

Алехе не нравился этот разговор. Он надолго уходил в темноту, ждал, когда Ланцов уснет.

…С началом заморозков лошадей пригнали в село.

Во время перегона от табуна отбилась старая кобылица Тура. Погнавшийся было за ней Ланцов вернулся: Тура переплыла глубокую протоку и скрылась в густых кустарниках острова.

— Сама придет, — сказал Алехе Ланцов.

Но проходили дни, река покрылась льдом, а лошадь не пришла.

Когда выпал первый снег, старший конюх сказал:

— Туру, братцы, искать надо. Пропадет — платить придется.

— Сколько? — поинтересовался Ланцов.

— Тыщи полторы.

— И сотню за нее никто не даст.

— Не даст, — согласился старший конюх, — а платить придется.

На другое утро, когда Ланцов и Голый собрались на остров, между ними возник спор: Ланцов хотел ехать верхом, Алеха предлагал отправиться пешком.

— С конем на ту сторону не попадешь, — доказывал Алеха. — Лед тонкий, коня не выдержит. Одна морока с конями будет.

— Пешком не пойду, — настаивал Ланцов. — Ноги не казенные.

Так они и не договорились: длинный сухопарый Ланцов выехал на понурой кобыленке, а Алеха бодро засеменил рядом.

За селом подул встречный ветер с реки.

— Эх, если бы лето! — с тоской произнес Алеха, начиная страдать от холода.

Ланцов сверху покосился на него, осуждающе сказал:

— Фамилия твоя Голый, и сам ты как есть — голый.

— Не захотел теплей одеваться, — оправдывался Алеха. — Путь не малый, еще пот прошибет.

— Говори! — усмехнулся Ланцов. Сочувствующе спросил: — Прибавить ходу?

— Прибавляй, — охотно согласился Алеха и, держась за ногу Ланцова, побежал.

Кобыленка, однако, быстро сдала и большую часть пути прошла шагом.

Брод искали долго, опять спорили, пока не нашли место, показавшееся им знакомым.

Ланцов предложил Алехе первому перейти протоку. Алеха согласился и ступил на лед.

Лед был настолько прозрачен, что были видны песчинки пологого дна. Скоро дно стало опускаться, теряясь в мглистой толще воды. Алеха остановился.

— Глубоко здесь! — крикнул он Ланцову.

— Не-е. По грудь.

Алеха прошел еще несколько шагов. Снова остановился, прислушался.

— Трещит! — крикнул он и торопливо зашагал к берегу.

— Трещит — это от мороза, — пытался его успокоить Ланцов, но Алеха вернулся на берег.

— Пугливый ты, — сказал Ланцов и стал поднимать голенища сапог.

— Иду, как по стеклу, аж душу занимает, — оправдывался Алеха.

— Рассказывай!

Ланцов взобрался на кобыленку и тронул поводья. Лошадь покорно вышла на лед.

— Стой! — крикнул Алеха. — Провалишься!

— Авось не помру, — не оборачиваясь, сказал Ланцов.

— Это ты зря. Кобыла того не стоит! — уговаривал Алеха, но сам пошел за Ланцовым.

Ланцов обернулся:

— Не ходил бы. Сам управлюсь.

— Ладно, — согласился Алеха и остался на берегу. Ланцов ехал осторожно, всматривался в дно.

Он постоянно менял направление, отыскивая мелкие места.

Разгадав маневр Ланцова, Алеха не выдержал и прямиком направился вслед за ним. Нагнал его на середине протоки.

Они двигались по мелководью, и Алеха, осмелев, пошел рядом с Ланцовым.

— Ты отойди, — предупредил Ланцов.

— А крепкий лед-то!

— Держит.

Почти у самого берега Ланцов остановился.

— Здесь поглубже, да и лед, должно, тоньше.

— Берег — рукой подать. Проскочим, — сказал Алеха, полностью, однако, полагаясь на Ланцова.

— Иди первым.

— А ты? — неуверенно спросил Алеха.

— Я — за тобой.

Алехе предложение не понравилось.

— Давай и здесь вместе.

— Искупаемся.

— За тебя держаться буду… Ничего!

Ланцов махнул рукой.

— Держись!

Он хлестнул лошадь. Алеха, обхватив ногу Ланцова, поспешил рядом. Сперва лед хрустнул где-то поодаль. Кобыленка, чуя опасность, решительно подалась вперед, но в тот же миг Алеха почувствовал незнакомую зыбь под ногами. Он судорожно прижался к Ланцову, поджал под себя ноги, но обжигающий холод стремительно проник под его одежду и остановился где-то около сердца. Лошадь сделала рывок, но, не рассчитав силы, замерла на месте. Ее передние ноги оставались еще на льду. Ланцов припал к шее лошади поднял свободную ногу, чтобы вода не залилась в сапог.

— На дне стоишь? — спросил он Алеху.

— Одной ногой.

— Иди вперед. Здесь дно круто поднимается.

Алеха ухватился за протянутую Ланцовым руку и переступил. Вода стала по пояс. Он оперся о кромку льда, встал на колени и в следующий миг уже держался за ветку тальника.

— Все! — облегченно сказал он.

Ланцов, задрав колени, ласково понукал лошадь. Кобыленка напрягалась, подломила кромку прибрежного льда и вышла на берег.

— Чего стоишь?

Ланцов соскочил с лошади и протянул Алехе повод.

— Бери, согрейся. Коня погрей.

Алеха потрогал штаны, которые уже начали покрываться льдом.

— Беда… Так и околеть можно…

— Беги!!

Ланцов больно толкнул Алеху в спину. Удивленно глянув на Ланцова, Алеха покорно затрусил от берега. Кобыленка побежала за ним.

— Без передышки! — крикнул ему вслед Ланцов и исчез в кустах.

Пробежав два больших круга, Алеха устал. Все чаще останавливался, высматривая Ланцова. Ему было трудно дышать. Самое плохое было, однако, в том, что он не мог согреться. Решив, что лошадь мешает ему, он бросил ее. Бежал все медленнее.

Ланцов не появлялся.

Неспокойные облака побагровели: где-то все еще всходило солнце. Порывы ветра перетирали рыхлый снег, гнали его на речную гладь. Там он стремительно мчался, разбиваясь о прибрежные кручи, плотно оседал под обрывами.

Алехе казалось, что прошло уже не меньше часа, как он остался один. Он никак не мог представить себе, чем мог в это время заниматься Ланцов, и все больше злился на своего приятеля.

Боль в паху приводила его в отчаяние.

Он подбежал к берегу. Ледяная гладь реки была пустынна. Полынья, из которой они выбрались, покрылась льдом.

Только сейчас он заметил следы Ланцова. Он побежал по следам. Они уводили его в чащу кустарников. Пробежав метров двести, остановился.

— Ланцов!

Прислушался. Потом кричал еще. Ответа не было.

Безотчетный страх погнал его обратно. Он делал широкие шаги, отчего сильно пригибался к земле.

Выбежав на лед, Алеха далеко обогнул полынью. Его обледенелые сапоги скользили, он часто падал.

Когда до него донесся крик Ланцова, он не обернулся. С громкой бранью его настигал Ланцов.

— Оглох, что ли?

Ланцов грубо схватил Алеху за локоть.

— Скорее домой… беда, — с трудом произнес Алеха.

— Дура! — зло крикнул Ланцов и почти бегом потащил Алеху обратно. Когда Алеха поскользнулся, Ланцов не помог ему подняться, а волоком дотянул до берега. Потом