Ключ от опасной двери - Бекки Чейз

мрачнее, и я принимаюсь усиленно изображать лояльность.

— Сэр, я не спорю и готова пройти любые проверки. Только сначала позвольте мне связаться с другом.

— Это вряд ли что-то изменит.

Пока патрульный возвращается к напарнику и пробивает данные по базе, я нервно хватаюсь за смартфон. До подкожного зуда не хочется звонить Риду, но выбора у меня нет.

— Первое нарушение спустя шесть минут? — хмыкает он, когда я начинаю сбивчиво рассказывать о вынужденной остановке. — Поздравляю, это рекорд.

— Вы будете злорадствовать или решите проблему?

— А ты быстро осмелела, — тон Рида мгновенно меняется на суровый. — Имя патрульного?

Хороший вопрос. Вспомнить бы еще, что написано на его карманном значке.

— Си… или Джи Стаффорд.

Вызов обрывается, а я принимаюсь гадать, как вести себя дальше. Позвонить снова? Или сидеть и ждать?

Спустя пару минут патрульный с явным недоумением на лице возвращается к моему окну.

— На первый раз я ограничусь предупреждением, — следом за водительским удостоверением он протягивает мне заполненный бланк, где я машинально расписываюсь. — Но за следующее превышение скорости вам будет выписан штраф.

— Благодарю, офицер, — оторопело бормочу я.

Он же настаивал на поездке в участок! А теперь… просто отпускает меня?

Едва я трогаюсь с места, смартфон оживает, высвечивая на экране уже знакомые одиннадцать цифр.

Ну что ему от меня надо? Я ведь еду, куда велено.

Со стоном я принимаю вызов.

— Тебе понравилось? — ненавистный голос бодр и весел.

Вот же язвительная сволочь! Отчетливо представляю, как приподнимаются уголки его губ в надменной улыбке.

— Я в восторге, — сквозь стиснутые зубы процеживаю я.

— Тогда я жду спасибо, Кэтрин.

Ненавижу его. Ненавижу!

— Спасибо.

Как, черт возьми, ему это удается? И что это за клуб такой, если даже патрульные подчиняются по первому звонку?

Спустя полтора часа, оставив позади очередной поворот пятнадцатого шоссе, я разгоняюсь до ста двадцати миль и понимаю, зачем Рид дал мне машину — чтобы втянулась. И отчасти это сработало, мне действительно нравится.

Низкий раскатистый гул двигателя больше не пугает, а наоборот приятно будоражит в предвкушении полета. Именно с ним можно сравнить езду. «Феррари» похожа на ветер. Если бы не тяжелые мысли об угрозе родителям, я бы насладилась каждым мигом этого внезапного путешествия.

Удастся ли мне воззвать к совести Линн? И что будет, если она откажется?

Думать о плохом не хочется. Включив радио — а звук из динамиков тоже впечатлят — я подпеваю знакомым песням и продолжаю путь. Благо, с полным баком заправляться не приходится, и три часа пролетают незаметно.

Ближе к побережью начинаются пробки, и я вынуждена несколько раз перестраивать маршрут. Сделав крюк в сорок миль через Санта-Ану, чтобы не терять драгоценное время на светофорах, я выезжаю к марине,[2] у которой стоит особняк Брэда, около пяти вечера. На разговор по душам остается максимум десять минут, а потом нужно впихнуть Линн в машину и мчаться обратно, молясь не опоздать к установленному Ридом сроку.

Из-за торчащих отовсюду белых яхтенных мачт гавань похожа на спину ежа-альбиноса. Судна всех размеров и форм покачиваются на причале возле пирсов как наглядная демонстрация богатства их владельцев — морская ярмарка тщеславия растянулась на несколько миль вдоль залива Аламитос. Да и особняки здесь не сильно уступают яхтам. С колоннадами, арками, огромными террасами и лепниной на стенах, они словно соревнуются в обилии роскоши, и фонтан во внутреннем дворике здесь не более чем обыденная деталь — как статуя садового гнома в провинциальном городке.

Сестра загорает на балконе, и едва я заезжаю через автоматические ворота, радостно машет рукой.

— Собирайся! — кричу ей я, заглушив мотор.

Линн неспешно спускается вниз, не удосужившись переодеться, и также вальяжно наливает у барной стойки лимонад:

— Будешь что-нибудь?

— Ты не слышала, что я сказала?

— Не истери, — сделав глоток, Линн морщится и запахивает на груди полупрозрачную дизайнерскую тунику.

Взбежав по ступенькам, я хорошенько ее встряхиваю. Сестра вяло отбивается, выронив бокал. С жалобным звоном осколки стекла разлетаются по мраморным плитам террасы вместе с кубиками льда.

— Ты что, под кайфом? — ахаю я, заметив затуманенный взгляд.

Не вовремя Линн решила расслабиться. И как теперь убеждать? Она же ничего не соображает.

— Прошу тебя, соберись! Рид требует, чтобы одна из нас выполнила задание.

— Уверена, ты справишься.

Линн машинально поправляет стянутые в пучок волосы. Жест выходит дерганым и нервным, как у механической куклы с заедающими шарнирами. Что же она приняла? И сколько?

— Я не собираюсь торговать телом!

— Тебе и не нужно, — она берется за новый стакан. — Ты же платина. Это серебру приходится раздвигать ноги и чувственно стонать, даже если член вгоняют в задницу без смазки.

— Я не стану вникать во всю эту вашу клубную чушь, — брезгливо отмахиваюсь я.

Линн меня не слышит.

— Золотым доверяют иные роли, — запустив руку в ведерко со льдом, она отрешенно помешивает пальцем талую воду. — Сопроводить, подставить конкурента, выболтать тайны у жены или любовницы. Ну а платина — это элита. Им поручают самые серьезные задачи. Привлечь клиента. Влюбить в себя, чтобы пошел за тобой в клуб, заплатив внушительный членский взнос и потом ежегодно вкачивал деньги.

Ясно, почему Риду не понравился уход Брэда. Кто захочет терять одного из спонсоров?

— Я охотилась за толстосумами, пока не встретила Брэда, — продолжает откровенничать Линн. — Он выкупал мой лот на каждом аукционе. А потом нашел меня в Лос-Анджелесе и…

С мечтательным выражением лица сестра делает новый глоток.

— Все это очень романтично, но при чем здесь я? Сама выполняй задание Рида.

— Я обещала Брэду не возвращаться к прежней жизни. А он обещал мне.

Гениальная логика! И раз оба не собираются мараться, почему бы не перебросить грязную работу на других?

— Мне чихать на ваши обещания, — я отступаю, намереваясь уйти.

— Погоди, — в проблеске сознания Линн цепляется за мою руку. — Рид может устроить серьезные проблемы.

— Почему их должна решать я? Пусть Брэд и платит неустойку.

— Ты прошла в клуб и участвовала в аукционе, — сестра пожимает плечами, словно вывод напрашивается сам.

— Вот только не надо делать меня крайней! — от возмущения меня трясет.

— Рид знает все болевые точки, — не унимается Линн. — И будет бить по ним. В моем случае это