В ночь на Ивана Купала - Екатерина Кашкадамова

Домовёнок вздохнул. Спрыгнул на стол с рук бабушки, потом на стул, а с него на пол и поплёлся восвояси.

— А ты куда, родимый? — окликнула его Валентина Ивановна, она была женщина добрая и мудрая, много пережившая и видевшая.

Она с трудом поднялась и взяла его на руки.

— Оставайся, милок. Нам спокойнее будет. Только ты кувшинчиком-то быть перестань. Не сможет она повсюду тебя таскать. Да и зачем Марье кувшин на учёбе или работе? Потерпи, милый. Потерпи, родимый.

Женщина поставила его на стол и начала кружить над ним руками, шепча и приговаривая. Через секунду на столе лежала серебряная подвеска. Миг — и серебро снова превратилось в Малюту.

— Ну вы даёте, Валентина Ивановна. Не разучились. Мне в кувшине тесно было, а тут штуковина такая малюсенькая, а в ней так просторно и хорошо.

Послышался хлопок двери, и через секунду зашла в кухню Марья, домовёнок еле успел спрятаться.

Бабуля торжественно надела на неё подвеску, наказала не снимать никогда, мол, оберег это, талисман.

Они позавтракали вместе, собрали Марью и проводили на сбор травяной.

Всё было как раньше. Подружки весело закружили её в потоке новостей, но Марья замечала на себе взгляды тех, кто был в подземелье.

— Да ладно, быть такого не может. Я ведьма, да ещё и главная. Это всё же был сон.

Страница автора в ВК

https://vk.com/yuliya33120

Откуп

Лиза Глум

— Вот ты где, дрянь! — Анисий влетел в избу, сжимая в кулачище хлыст. — Убью суку!

Марья, накрывавшая стол к завтраку, вмиг бросила хлопоты и вжалась в угол комнаты ни жива ни мертва. Оцепенела так, что ни слезинки проронить, ни слова сказать от страха невмочь. Отец её завсегда имел крутой нрав и руку тяжёлую.

Дарья попыталась прикрыть дочку собой, и в тот же момент беспощадный удар со свистом рассек воздух и обжёг спину. Крупная баба небывало тонко всхлипнула, будто ребёнок, и, не удержавшись на ногах, рухнула на пол, будто приговорённая косой молодая хлипкая трава.

***

Марья поудобнее уселась на ещё влажную от росы траву и бросила рядом охапку только что собранных на лугу цветов. Умело и не торопясь она вплетала вместе с берёзовыми веточками в венок ромашки, иван-да-марью, клевер, жёлтенькое медвежье ушко, голубые васильки, снова ромашки… Время от времени вдыхала аромат разнотравья, а потом отводила руку с затеей подальше, чтобы любоваться тем, что получилось.

— Красиво у тебя выходит, — с завистью сказала Настасья, у которой венок для купальской ночи получался куда хуже: цветки сочетались кое-как, а само плетение то и дело норовило развалиться.

Да и в хозяйстве у девицы всё получалось из рук вон плохо — то недосол, то пересол, то тесто на пироги не поднимется, то сор где в углах не доглядит. За это и получала Настасья подзатыльники от отца, а мать только и говорила презрительно-насмешливо: «Ох, и кто ж такую неумеху замуж-то у нас возьмёт».

— В красоте ли дело? — добродушно улыбнулась Марья лучшей подружке. — Главное же, чтоб венок не потонул, а то не видать счастья с суженым.

— Ой, да уж тебе ли за то волноваться! — усмехнулась Настасья. — Вон у вас какая любовь с Иваном. Ни огнём, ни водой не разлучить.

Марья засмущалась и, почувствовав жар на щеках, спешно спустилась к берегу. Вступила в реку по щиколотку, чтоб не замочить подол сарафана, умылась холодной водицей и глубоко вдохнула. Воздух пах свежестью и ещё чем-то особенным… Может, счастьем? Улыбнулась своим мыслям и посмотрела вдаль. На другом берегу темнел лес, куда обычно на Ивана Купалу девицы бегали через мосток искать цветущий папоротник. Согласно поверью, он должен помочь найти любимого. Ведь именно в эту полную чудес ночь можно было встретить суженого, с кем проживешь до старости.

Марья всегда думала, что поиски цветущего папоротника — лишь потеха, как прыгание через костёр и прочие игрища, которые устраивала молодежь в этот праздник. Так что в лес всегда ходила с подругами, только чтобы веселье и азарт поддержать. А год назад сама не заметила, как отдалилась от всех, заплутала в гуще деревьев, побежала куда глаза глядят от испуга и ненароком вышла на дивную полянку. И там…

Сначала Марья услышала шорох, будто кто по сухой траве бродит. Так жутко стало, аж почувствовала, как волосы на голове зашевелились. Сердце же в груди так и скакало, так и скакало, готовое вот-вот выскочить наружу и пуститься наутёк от хозяюшки.

Вглядевшись во тьму, девица увидела, как то шевелятся листья папоротника. И вдруг прямо на её глазах огромные зелёные лапы осветились ярким светом. Ещё через мгновение Марья наблюдала диво дивное: единственная набухшая почка с треском раскрылась, из неё появилось слепящее глаза сияние, а потом показался цветок с крупными огненно-красными лепестками…

— Марийка, — сзади подошла Настасья, вырвав подругу из воспоминаний. — А поведай-ка ещё раз, как ты нашла цветок папоротника. Тоже так хочется… — мечтательно добавила она.

— Уж ты мою историю как никто знаешь, да и не по одному разу сказанную, — улыбнулась Марья, но говорить о том волшебном дне было приятно, поэтому она порадовала подругу историей: — Обошла я задом наперёд вокруг папоротника трижды, сорвала тот цветок и за пазуху спрятала. Жутко было — страсть! Как тростинка на ветру дрожала. И побегла со всех ног, сама не знамо куда. Помнила же, что оглядываться нельзя, не то нечисть к себе в мир приберёт, не отвертишься.

— А видала ты её, нечисть эту? — с округлившимися глазами спросила Настасья.

— Да то ли видала, то ли привиделось… Кто теперь разберёт. Бежала я, и казалось, будто деревья вокруг ожили и тянут ко мне лапы-ветки корявые свои. А трава так и норовит вцепиться в ноги. Потом слышу — бабуля моя зовёт. Ноги сами остановились, я уже чуть было не обернулась, голос-то родной ведь, любимый. Еле в себя пришла от морока, уговорила, что нельзя так, что померла бабуленька уж лет десять как, а это мертвечака поганая меня кличет. И снова вперёд метнулась.

— Тут ты Ивана и повстречала?

— Оказалось, это я уже почти из лесу выбралась. А тут он навстречу. Впотьмах не видать, прямо в него со всего размаху врезалась. Лбами столкнулись и упали. Поняли, что получилось, так и сидели на земле да смеялись.

— У вас ещё шишки на лбах у обоих выскочили. Вот забава!

— Иван тоже тогда заплутал, а в лес отправился цветок заветный добывать, чтобы тот ему помог