Грешники и праведники - Иэн Рэнкин

— Ну, иногда после бури оседает золотая песчинка.

— И какую такую песчинку ты полагаешь найти на этот раз? — Она с вызовом сплела руки на груди.

— Понимаешь, самое занятное — это как раз буря и есть, — сказал Ребус. — Тебе пора бы уже это усвоить.

— Вашего отца нет? — спросил Ребус.

Джессика Трейнор выглядела уже лучше. Устройство вокруг её шеи было заменено на обычный шейный корсет, а изголовье кровати было приподнято, так что она теперь могла не всё время лежать, глядя в потолок.

— Чего вы хотите? — спросила она.

— Да просто зашёл узнать, как вы себя чувствуете.

— Хорошо.

— Рад слышать.

— А отец сейчас в отеле.

Ребус обратил внимание на телефон в её правой руке.

— С Форбсом сегодня успели пообщаться?

— Две эсэмэски пришло.

— Он говорит, что вы познакомились на вечеринке.

— Верно. Я пошла туда с Элис, и мы с Форбсом разговорились на кухне.

— Просто как в песне, да?

— В какой песне?

— Её теперь не поют, — вздохнул Ребус. Потом показал на её телефон. — Две эсэмэски, говорите. Позволю себе предположить, что одна — до того как он пришёл на беседу в участок, а другая — после?

Она не ответила на его вопрос.

— Я так и не могу понять, почему вы здесь…

Ребус в ответ пожал плечами.

— Меня выводит из себя, когда люди лгут мне в лицо. Я начинаю спрашивать себя: чего они боятся? В вашем случае, может быть, ничего, а может быть, и есть какая-то причина. Но пока я не буду знать наверняка…

— Какая разница — был Форбс в машине или нет? — Она уставилась на него.

— Если он был с вами, значит бросил вас там. Не вызвал помощь, не остановил проезжающую машину…

— Я не понимаю, почему этим интересуется полиция.

Ребус опять пожал плечами:

— А ваш отец? Его это не заинтересует?

— Но ведь это его не касается?

— Справедливо. — Ребус смотрел, как она разглядывает экран своего телефона. Может быть, получила новые послания, а может — нет. — Сколько вам придётся здесь пролежать?

— Я ещё не говорила с врачом.

— Вероятно, они посоветуют вам какое-то время держаться подальше от скоростных машин.

На её лице появилась слабая улыбка.

— И от загородных дорог по вечерам, — добавил Ребус. — Западный Лотиан не случайно называют Ничейная земля.

Она посмотрела на него.

— Ничейная земля?

— Там нет ни законов, ни правил.

— Тогда понятно… — Ребус ждал продолжения, но она сжала губы. — Явный признак того, что она проговорилась.

— Джессика, если вам есть что сказать…

— Уходите! — закричала она в тот момент, когда в палату вошла сестра. — Я хочу, чтобы он ушёл! Пожалуйста!

Ребус уже поднял руки, демонстрируя покорность, и вышел в коридор.

Ничейная земля.

«Тогда понятно».

А что именно понятно? Что-то случилось в тот вечер. Ребус мысленно сделал зарубку: позвонить в диспетчерскую на Блистон-Глен — нет ли у них данных о каких-либо происшествиях. Незаконные гонки? Сообщения о местных хулиганах, которые терроризируют туристов?

«Что-то или ничего»,[9]— пробормотал он себе под нос, выходя из больницы и доставая сигарету.

К больничным воротам подъехало чёрное такси, и с заднего сиденья вышел пассажир, собираясь расплатиться с водителем через окно переднего пассажирского сиденья. Серьёзная ошибка приезжих, привыкших к другой системе: в Эдинбурге нужно заплатить, прежде чем выйдешь. Ребус подошёл и встал за спиной Оуэна Трейнора. На Трейноре был вчерашний костюм, но рубашка свежая. Водитель отдал сдачу и чек, Трейнор повернулся — и вздрогнул, увидев Ребуса лицом к лицу.

— Чёрт побери, — сказал он.

— Извините, сэр. Я как раз ухожу.

— Были у Джессики?

Ребус кивнул.

— И?

— Что «и», мистер Трейнор?

— Вы по-прежнему считаете, что за рулём сидел её бойфренд?

— Это одна из гипотез.

— Что ж, может быть, мне она скажет.

У Ребуса на этот счёт имелись сомнения, но он промолчал.

— Вероятно, для всех будет проще, если мы оставим это дело, — предложил Ребус. — Какова бы ни была истина, Джессика стеной стоит за мистера Маккаски.

— Да, но если он так с ней поступил…

— Я серьёзно говорю, сэр: лучше оставить всё как есть. Мы ведь не хотим, чтобы кто-нибудь совершил безрассудный поступок?

Трейнор уставился на него.

— Вы ведь меня понимаете? — продолжил Ребус.

— Не уверен, — пробормотал Трейнор.

— У вас своеобразная репутация, мистер Трейнор. И мне очень интересно, как вы при этом сумели обзавестись друзьями в лондонской полиции.

— Наверное, я состою в правильных клубах.

Трейнор, обойдя Ребуса сбоку, двинулся ко входу в больницу.

— Это мой город, и здесь действуют мои правила, — бросил ему вслед Ребус.

Но Оуэн Трейнор сделал вид, что не услышал.

— Спасибо, что согласились встретиться со мной, — произнёс Малькольм Фокс, поднимаясь из-за столика и протягивая руку Шивон Кларк. — Что вам взять?

— Брайан принял мой заказ. — Она кивнула в сторону стойки.

У кофемашины орудовал владелец кафе, которое находилось всего в сотне ярдов по Лит-уок от Гейфилд-сквер, но никто из копов сюда не заглядывал, насколько знала Кларк. А потому для встреч это место было сравнительно безопасным.

Кларк уселась на скамью напротив Фокса. Они встречались и прежде, но очень редко.

— Я слышала, вы уходите из «Жалоб», — сказала она. — Наверное, это не слишком приятно.

— Да уж, — согласился Фокс и потёр ладонью о скатерть.

Всё та же пресловутая реорганизация, под которую попадали и сотрудники службы внутренней безопасности. Их эдинбургское отделение подлежало сокращению. А кроме того, Фокс отслужил положенный срок, и теперь его возвращали в уголовную полицию, где ему предстояло работать бок о бок с теми, чьи действия он ещё недавно придирчиво расследовал, в отделениях, которые были у него под колпаком: там ему в лучшем случае не будут доверять, в худшем — возненавидят.

Владелец кафе принёс капучино для Кларк и спросил Фокса, не нужно ли ему ещё. Фокс кивнул.