Горгона и генерал - Тата Алатова

Я думаю, он поэтому так часто злился. В плохие дни люди старались не попадаться ему на глаза.

— Да неужели? Оспа испортила не только внешность, но и характер короля?

— Понятия не имею, — Гиацинта протянула генералу чашку с чаем, — я знала его только таким.

— А как вы справлялись с его приступами гнева?

— С любовью, — в голосе горгоны не была ни на намека на игривость. Она села в свободное кресло и тоже вытянула ноги, устроив свои невообразимые туфли прямо поверх генеральских сапог.

Сегодня чулки были изумрудными.

— Мы играли в шахматы, или я ему пела, или мы отправлялись на рыбалку. Рыбалка всегда помогала.

— Занятно, — сам себе сказал Трапп.

— А вы, оказывается, интересный мужчина. Не красавец, но этакий типаж сурового героя. Как это вам удалось избежать женитьбы?

— Я был очень ловок, милая.

Она засмеялась.

— И эта жена посла… из-за которой вы загремели в ссылку… стоила она того, чтобы сломать из-за неё свою жизнь?

Перегнувшись через подлокотник, Трапп поставил пустую чашку на пол.

— Хорошенькая кудрявая блондинка. Она часто и с удовольствием смеялась. Всем нравятся веселые женщины и не каждому — мегеры.

— Прозвища на букву «г» закончились?

— Мой словарный запас не бесконечен, граната.

— Скажите, — спросила Гиацинта, — если король окажет вдруг вам милость и призовет в столицу… что вы будете делать?

— Продолжу служить короне, — пожал плечами генерал.

— У вас что, совсем нет гордости? — возмутилась она.

— Я давал клятву. И защищал бы щенка до последней капли крови. Так что, как знать, возможно, ссылка изрядно продлила мои дни.

— Не сильно вас это радует, верно? Как это вы не спятили от скуки за столько лет?

— На одном чае я бы точно не протянул, — усмехнулся Трапп. — К счастью, у меня было много лекарства. Очень крепкого.

— Карты? Охота?

— Ненавижу охоту.

— Как странно. Мне казалось, мужчины вашего типа обожают охоту.

— Мужчины моего типа? — изумился Трапп. — Я ненавижу убийства ради убийства. Это просто вам с мужьями не повезло.

— Возможно, — кивнула горгона мрачно.

— Крауч был жесток с вами?

Она поморщилась и встала.

— Все мужчины жестоки по своей природе, разве нет?

— Нет, — задумчиво отозвался Трапп. — Вовсе нет.

Гиацинта присела возле его кресла, чтобы забрать чашку с пола. Задержалась, глядя на Траппа в упор своими непроницаемыми темными глазами.

— В таком случае, — спросила она, — вы будете защищать меня до последней капли крови?

Он вскинул брови, поражаясь её нахальству. Но ответил спокойно:

— Конечно, дорогая.

Она кивнула с поразившей его серьезностью, словно принимала его присягу.

И Трапп с некоторой обреченностью осознал, что, кажется, действительно пообещал ей сейчас нечто важное.

Гиацинта поднялась.

— Завтра придут люди, — сказала она буднично, — и мы начнем работать в саду.

— Перекопаете все вокруг, не так ли?

— Ну разумеется.

— Гиацинта, — мягко позвал он. — Если вы скажете, что вы ищете, то я могу вам помочь.

— Ради бога, — воскликнула она с раздражением. — Со своими делами разбирайтесь! Кажется, вы собирались навестить отца?

— Нет, это вы пытались меня выставить вон из замка. А я всего лишь хотел с ним поговорить.

— Не хотите же вы…

Она, нахмурившись, стояла посреди кухни с двумя чашками в руках.

— Не думайте так много, — посоветовал генерал, — а то у вас морщины появляются.

— Морщины? — горгулья в испуге вскинула руки к своему лицу, словно пытаясь там нащупать глубокие борозды.

Послышался звон бьющихся чашек.

10

Следующие несколько дней Трапп большую часть времени дремал на открытой площадке своей башенки, осторожно поглядывая вниз, где Гиацинта затеяла полноценные раскопки.

Довольно скоро её бурная деятельность сменилась задумчивой апатичностью, из чего можно было сделать вывод, что поиски не увенчались успехом. Что бы она там ни искала, этого она не нашла.

Тогда Трапп решил, что уже можно покинуть свое гнездо и спуститься вниз.

Нежные сумерки окутывали перекопанный сад.

Насупленная, мрачная горгона стояла в тени густого дуба и, сдвинув брови, приглядывалась к замку.

— Собираетесь разобрать его по камешку? — спросил Трапп, приближаясь к ней.

Она вздрогнула и обернулась.

— Ах, чтобы вас! — сказала с досадой. — Ни к чему так подкрадываться.

— Возле озера есть летняя купальня. Можете поискать еще там.

Она раздраженно дернула плечом.

— Не понимаю, — пробормотала она.

Он засмеялся и уселся на пенек. Горгулья со вздохом опустилась ему на колени. Мягкий шелк легкого летнего платья коснулся щеки генерала, когда она обвила руками его шею. Так маленькие дети прижимаются в минуты усталости к взрослым.

— Что вы ищете, дорогая? — снова спросил Трапп.

— Сокровища.

Он улыбнулся в её высокую прическу.

— Сундук с золотом?

— Вроде того, — Гиацинта уныло кивнула. Цветок в её волосах подпрыгнул и шмякнул генерала по носу.

— И с чего вы решили, что он вообще есть?

— Ну я же не дура, — запальчиво воскликнула гематома. — Старый король обожал вас, новый король вырос на ваших плечах. Антуан говорил, что вы были его любимой лошадкой!

Трапп засмеялся.

— Когда я обнаружила вас здесь — пьяного, размахивающего саблей, в драной рубашке, я поверить не могла, что это и есть тот самый герой, о котором рассказывал мне брат. Но потом я пораскинула мозгами, — она с важным видом ткнула пальцем себе в лоб. — Котелок у меня хорошо варит, сэр.

Этот просторечный оборот, не свойственный этой женщине, царапнул слух Траппа.

— Вас отправили в ссылку не просто так. У вас была важная миссия, — продолжала Гиацинта.

— Да что вы говорите! — окончательно развеселился Трапп.

— Не смейтесь надо мной, — велела она. — Я сразу заподозрила неладное. А потом вы принесли мне письмо от старого короля, который писал, что вы здесь ненадолго. Но обратно-то вы вернуться не смогли бы! Вас же на полном серьезе обвинили в предательстве! Значит, — торжествующе воскликнула она, — вы должны были двигаться куда-то вперед. А для этого, мой дорогой Бенедикт, вам нужны были деньги.

— Однако я все еще здесь, — заметил Трапп.

— Вероятно, вы просто не нашли свой сундук с сокровищами. Вы письмо-то десять лет прочитать не могли! Сразу по приезде начали пить, правда?

— Через четыре года, — ответил он, и когда горгона чуть отстранилась, чтобы посмотреть в его лицо, в её темных матовых глазах проскользнуло что-то вроде сочувствия.

— Чем, — спросила она с неожиданной яростью, — ради всего святого, вы занимались целых четыре года?

— По большей части сидел на заборе.

— Вы совершенно невы…

Он быстро накрыл её рот ладонью.

— Слышите? — шепотом спросил он.

Отдаленный цокот копыт — два легких всадника, хорошие лошади — приближался к замку.

Близкие глаза Гиацинты помертвели.

Она медленно скользнула рукой вниз, прошелестели юбки, и узкая сталь стилета