Прощальный поцелуй - Тасмина Пэрри

– Я был идиотом.

– Да уж, иначе и не скажешь.

Он несколько секунд молчал.

– Получается, мы оба что-то упустили?

Она, шокированная, снова повернулась и посмотрела на него.

– Все это время, с той самой секунды, когда я узнала про тебя и ту женщину, я мучила себя вопросами. Может, я была недостаточно красивой для тебя, недостаточно веселой, недостаточно умной? Анна, Джинни и Сьюз твердили мне, что я говорю глупости, что все это не так. Это у тебя проблемы, у тебя ищущий взгляд и сверхактивное либидо – не у меня. А теперь ты говоришь, что в этом есть и моя вина. Мы это упустили.

– Эбби, я никогда в жизни не встречал такую замечательную женщину, как ты. И уже не встречу.

Присущая ему уверенность, беспечное красноречие и обаяние – все это куда-то испарилось.

– Я совершил ошибку, изменив тебе, и я этого себе никогда не прощу. Но последние два года… Эти бесконечные тесты на овуляцию, секс по расписанию, клиники, доктора, иглотерапевты… Все они обращались со мной просто как с донором спермы. Все это стало таким механическим, Эбби! Таким безрадостным. Мы так упорно старались завести ребенка, что при этом забыли о себе. Ты потеряла из виду нас.

– Поэтому ты и прыгнул в постель с первой же шлюхой, которая в баре, глядя на тебя, взмахнула своими длинными ресницами.

Приятный ветерок дул в лицо, и она закрыла глаза, но, вместо того чтобы представить своего мужа в постели с другой женщиной, она могла думать только о его предложении. Канун Рождества в Нью-Йорк Сити. Тогда она впервые была в Городе большого яблока. Ей всегда хотелось попасть туда на Рождество, и когда молодая IT-компания Ника подписала контракт с богатым клиентом, он решил устроить им короткий отпуск на праздники. Они сняли номер в отеле с видом на Манхэттен и парк, и тут пошел снег. Он стоял у нее за спиной, обхватив ее руками за талию и положив подбородок ей на макушку, и они молча смотрели, как за большим окном тихо падают хлопья снега.

– Ты моя девушка на всю жизнь, – шепнул он ей на ухо.

И у нее никогда не было оснований усомниться в правдивости его слов. Ник и Эбс. Эбби и Ник. Все говорили, что они идеальная пара, и ей хотелось в это верить. Но так было до недавнего времени. Его «ты моя девушка на всю жизнь» оказалось ложью.

– Я должна идти. Нужно еще где-нибудь перекусить.

– Я купил тебе сэндвич, – сказал он, протягивая ей фирменный бумажный пакет «Прет-а-манже».

– Широкий жест, – пробормотала она, вспомнив разговор с подругами накануне.

– Эбби, прошу тебя! Дай мне еще один шанс.

– Шанс? Шанс на что?

– На то, чтобы исправить ситуацию, чтобы все изменить, чтобы показать тебе, как я тебя люблю.

– Ты моя девушка на всю жизнь, – тихо произнесла она.

– Что?

– Ты этого даже не помнишь, – сказала она, сокрушенно качая головой.

К глазам начали подбираться слезы, но она не хотела, чтобы он видел, как она плачет.

– Ты должен знать, что я консультировалась у адвоката, – сказала она, стараясь не уронить достоинства.

Строго говоря, это было не так, но визитка Мэтта Донована действительно лежала у нее в сумочке.

– Так ты этого хочешь? – медленно произнес он.

«Сражайся за меня!» – мысленно сказала она ему; ей очень хотелось, чтобы он что-то сделал, хоть что-нибудь, чтобы осознал, что это критический момент, что они оказались на развилке дорог и от его выбора зависело их будущее. Это не могло закончиться так просто. В Гайд-парке с сэндвичем в руке.

Казалось, что время остановилось. Она смотрела на него, такого красивого и невыносимо несчастного, но в конце концов кивнула.

Улыбка. К такому выражению лица Стивена Эбби не привыкла. Обычно на лице его отражалось отсутствие интереса к происходящему, либо хмурое недовольство, либо нечто вроде чопорной заносчивости, в зависимости от того, приходилось ли ему в тот момент иметь дело с миром современным – прессой, общественностью, заказом деловых обедов – или же с миром, составлявшим содержание архива института.

– Хорошо получилось, правда? – сказал он, и рука его нервно дернулась к воротничку сорочки, чтобы поправить его.

Стивен тщательно обдумывал, что надеть на открытие выставки, и Эбби подозревала, что процесс этот вызывал у него нечто вроде паники. Она никогда не видела на нем ничего, кроме комплекта из удобных вельветовых брюк и кардигана, однако сегодня он выглядел, как Оскар Уайльд. На нем были бархатный пиджак бутылочно-зеленого цвета, вязаный фиолетовый галстук в ярко-красный рубчик и замшевые ботинки: он явно воображал себя романтическим поэтом или художником-классицистом. Эбби была очень рада увидеть его в хорошем расположении духа.

– Да, думаю, ты отлично поработал, Стивен, – улыбнулась она.

– О, не нужно скромничать, Эбби, это была командная работа, – ответил тот.

«Так он сегодня еще и великодушен? – подумала Эбби. – Чего же ожидать от него еще? Групповых объятий?»

И все же Эбби испытывала гордость оттого, что ей это удалось. Галерея MINA, расположенная на шумном правом берегу, на первом этаже Редстоун Тауэр, была не очень просторной, но зато современной и гламурной, со стеклянными стенами в противоположных концах зала, в котором побелка сочеталась с отделкой планками из натурального дуба. Эбби знала, что Стивен предпочел бы более традиционную галерею, с деревянными панелями и скрипучими полами, но она все же настояла на своем. Главной целью экспозиции было показать эти давно забытые фотографии широкой публике, а если выставить их в каком-нибудь старомодном учреждении где-то в Мейфэр, они так и останутся забытыми.

Она терпеливо и настойчиво подводила Стивена к выбору галереи MINA. Она обратила его внимание на то, что это похожее на башню здание стоит на месте Испанской пристани, откуда в плаванье отправлялись быстроходные клиперы и суда с прямыми парусами и куда они возвращались с грузом чая и специй. Они также привозили карты, зарисовки, артефакты и всевозможные истории о далеких странах. «В Лондоне – да и во всей Англии – нет такого места, которое бы в большей степени было проникнуто духом путешествий и вызывало желание отправиться в неведомое и вернуться оттуда с уникальными знаниями», – говорила она Стивену.

Впоследствии она десятки раз слышала, как он повторял эти ее слова в телефонных разговорах, которые он вел, чтобы возбудить интерес коллекционеров, ученых и, самое главное, – она представляла, как Стивена передергивает при этом слове, – прессы. Однако оно того стоило.

Галерея уже заполнялась народом, а было всего 19.30. Мужчины в костюмах и рубашках апаш, женщины в коротких юбках и на шпильках – все они смеялись, попивали бесплатное вино и пялились на артефакты и фотографии в красивых рамках.